Серпентарий. Деревня хайдак красноярский край фото

Партизанщина. Через нехочу – к здоровью!

Что такого интересного есть в Хайдаке? Эта деревня – самое большое поселение народа сету (или сето) за пределами исторической родины. Одна улица, 200 человек, среди которых не так уж и часто нынче встречаются люди с эстонскими фамилиями. По словам смотрителя местного музея Галины Евсеевой, сето «считают себя самостоятельным финно-угорским народом, эстонцы же полагают, что сето – это группа эстонцев, бежавших некогда с родных земель от Тевтонского ордена на Псковщину (ныне Печерский район Псковской области), где и поселившихся по-соседству с русскими. До 14 века сето были язычниками, их окрестил в православие монах Корнелий из Псково-Печерского монастыря. Поэтому сето часто называют «православными эстонцами». У нас в языке, действительно, много общих и похожих слов с эстонскими, но лично мне трудно понимать их на слух, читать проще», - поделилась с нами Галина Арнольдовна.

Мое первое знакомство с культурой сибирских сету состоялось случайно 8 лет назад на Красноярской музейной бьеннале, где гран-при получила совместная работа детей из Хайдака и художника Виктора Сачивко. Называлась она «Сетомаа – возвращение мечты».

Мечты, естественно, о земле – жирной, плодородной, той, которой так остро не хватало на исторической родине сету. Сегодня «Сетомаа» - основа экспозиции музея в Хайдаке, посвященного истории сибирских сету. А две горсти земли – песочной с камушками с Псковщины и черной – с Партизанщины, хранятся в музее на отдельном стенде под присмотром старого сетусского бога плодородия Пекко.

Через несколько лет я познакомилась с руководителем эстонской автономии в крае – Верой Ойнетс. Наше знакомство вылилось в интервью после которого, стало очевидно, надо ехать в Хайдак, пока он еще есть, ведь судьба крохотных таежных деревень в России всем известна. А тут и Первомай подоспел.

Этой весной погода преподнесла нам сюрприз, а может, просто мы давно не ездили в начале мая по Партизанщине. Привыкли, понимаешь, к солнечной Хакасии и теплу Курагинских пердей. А тут, нате, получите. Весь первый день похода был отмечен зачотным мордодуем со снегом и дождем, местами подкисшей дорогой и холодом, пробирающим до костей.

утро в Уяре

"Внимание, вы въезжаете в Припять"

первое правило байкера: кушай часто, но помногу!

еще чистенькие

Но это не мешало любоваться красотами и знакомиться с местными жителями. Не избалованные обилием туристов насельники Сухоноя, Сушиновки, Уяра, обоих Имбежей и на сладкое – Хайдака, оказывали нам самый теплый прием, пытаясь скрасить негостеприимность погоды. Грели кипяток дома и привозили в термосе – прямо к перекусу, угощали конфетами, пирожки и березовый сок подавали прямо к трассе! Пускали на ночлег. Предлагали подвезти и интересовались чем помочь. Педалим в гору, догоняет авто, парень спрашивает: «Ребята, что за велопробег?» А Миша ему: «Через нехочу – к здоровью!»

В общем, дорога до Хайдака делилась на аэродинамическую трубу и пожирание еды, дабы были силы в этой трубе путешествовать. Зато теперь смысл слова «ухайдакаться» стал совершенно очевидным. Дороги Партизанщины явно строили эстеты, ненавидевшие велотуристов

Были и достопримечательности, например гигантское металлическое дерево с металлическими же скворечниками за околицей Запасного Имбежа - его видно на фотках ниже.

Говорят, бывший глава сельсовета отличался некоторой креативностью, и данную инсталляцию вместе с живыми верблюдами привезли в деревню, чтобы жить стало лучше, жить стало веселее. Судьба верблюдов неизвестна, а дерево скрипит на ветру уже не первый год.

Солнышко радовало редко, зато белая крупа присыпала часто.

Имбежские лошади в ужосе разбегались

Уже смеркалось, когда на горизонте показалась полоска огоньков – фонарей Хайдака. В клубе нас уже ждала Галина Арнольдовна и две замечательные дамы – директор клуба и ее помощница. К стыду своему, я забыла их имена, но слова благодарности в их адрес посылаю до сих пор. Бодрые местные мужики затащили наши велики в фойе, сами мы затащились уже из последних сил.

На улке стоял собачий холод, зато в клубе были теплые батареи, теплая техническая вода, чистая ледяная – в колодце во дворе и веселые шарики над сценой. Панели расписаны национальным орнаментом, везде фотографии с мероприятий, в красном уголке – рассказы о культуре сету. Я успела между готовкой ужина, разговорами и приведением себя в порядок после грязевых ванн прочитать все, что там было написано. Экскурсию в музей отложили наутро, на свежую голову. Директор клуба заперла нас на амбарный замок, и сцену до самого утра оскверняли запах котиков, храп и горестные всхрюкивания. У каждого что-то болело: колено, лодыжка, поясница, горло, душа… Просто поход инвалидов какой-то. Ночью в зале стояла непроглядная тьма, больше всего я боялась промахнуться мимо ступенек, ну, или что кто-нибудь запнется за меня и полетит со сцены. Зато небо над Хайдаком было зачотно-звездным, ради такого можно было и покувыркаться, да...

"Давайте так: что в пакете, тем и поужинаем!"

"Ээээ, да ну нафик..."

труппа выступила столь блистательно, что зал просто лежал!

2 мая на дворе не было и следа вчерашнего ненастья. Яркое солнце, легкий ветерок, подсохшая дорога. Прикольно было проснуться в клубе в полутьме, среди других таких же коконов, выйти на улицу и обнаружить там отличный день и прихваченную морозцем седую траву. И качельку.

Попили чаю и вместе с Галиной Арнольдовной отправились в музей. Дальше слово ей.

- Музей появился в Хайдаке в 2009 году. Он был и остается главной точкой притяжения всех сету, живущих здесь, в Партизанском, Рыбинском и Манском районах. Первое, что бросается в глаза в музее – это «Сетомаа – возвращение мечты». В 2007-м темой красноярской музейной бьеннале был «Чертеж Сибири». Всем, участвовавшим в ней художникам, предложили выбрать региональный музей и придумать проект. И вот, под руководством Виктора Сачивко, дети из Хайдака и Булатновки, занимавшиеся в пришкольном кружке, сделали из фольги сюжеты на тему жизни в Сибири их предков-крестьян, приехавших с Псковщины за своей мечтой о земле. Так на черноземе появились покосы, пахота, стада, сценки охоты и рыбалки, праздники и повседневные занятия жителей подтаежных хуторов. И композиция получила гран-при!

Над нашими головами работы самой Галины Евсеевой, придуманный ею фотопроект «Круговорот вечности». Колесо от телеги на поле, где земля смыкается с небом. Времена года и весь цикл крестьянских работ. То, ради чего предки Галины Арнольдовны некогда приехали сюда и то, на чем они приехали. Закольцованное время, которое будто остановилось здесь, за тысячи километров от той, первой родины. Столько символов в каждом снимке, что дух захватывает.

- Сету переселялись в Сибирь с 1900 по 1914 год, особенно много приехало народу по Столыпинской реформе – на свободные земли их гнало малоземелье на родине. Порядка 3000 сету перебрались на новые места из южной части Псковской губернии. Сегодня на Псковщине осталось не более трех сотен сету, остальные в 90-е годы по приглашению правительства Эстонии перебрались туда, сегодня около 10 тысяч представителей нашего народа живут в Эстонии. Им сразу давали паспорта и гражданство. К нам тоже тогда приезжали этнографы, думали агитировать, но передумали. Одна женщина, помню, стояла на дороге, прощалась с нами и говорила: «Нет, вы отсюда никогда не уедете. Как можно уехать от такой красоты?» Мы и правда, не ощущаем себя эстонцами. Мы сибиряки. И по характеру уже ближе к русским, медлительность ту, что из анекдотов, мы давно растеряли. Даже национальный инструмент канелле (типа гуслей, красный на фото) давно сменили на гармонь – она и веселее, и громче!

В советское время все сету Сибири по паспорту считались эстонцами, а в 90-е все поголовно стали записываться как сету. Поэтому понять сейчас, кто есть кто и подсчитать количество народа сложно. В Хайдаке живет 200 человек, в соседней Булатновке (откуда родом сама Галина) – 30. Есть еще Новая Печора, Крестьянск, Кияй, Нарва… Везде по чуть-чуть, так около 1000 человек и набралось. Самое большое сетусское сообщество за Уралом.

Первые поколения переселенцев жили хуторами возле речек, места, где были дома и надворные постройки легко угадываются и сейчас по скоплению черемухи у воды и почерневшим остаткам домов и сараев. Сето прошли через лихолетье 20-го века с теми же потерями, что и их русские соседи: войны – Мировые и Гражданская, колхозы, репрессии, трудодни, надежды и разочарования. Пережили запрет на изучение родного языка в школе, но смогли сохранить его в семьях. Правда, поколение пятидесятилетних – последнее, которое свободно говорит и читает на сетусском. Сегодня повсеместно господствует русский язык.

Раньше в хайдакской школе, где Галина Арнольдовна работала учителем, был факультатив по изучению родного языка и культуры. Теперь, когда 9-летняя школа закрыта, знакомство с культурой полностью переместилось в музей. Галина Арнольдовна привезла из Эстонии учебник сетусского языка, по нему с детьми читает. А куда детям еще тут идти – музей, клуб да лес.

В деревне есть женский музыкальный коллектив, а раньше был еще и детский. Послушать песни сету нам не удалось – на праздники к бабушкам приехала родня, и им было не до ухайдакавшихся велотуристов из Красноярска и Омска. Но если у вас есть желание услышать живое пение сибирских сету и узнать о них побольше, рекомендую замечательный сайт

В музее много фотографий, на одной из них – уже несуществующая школа, дети – почти все светловолосые, даже в Эстонии таких «беленьких» уже не встретишь. Сету в Сибири с одной стороны – обрусели, а с другой – законсервировались. Старшее поколение говорит на том чистом сетусском, который был в ходу 100 лет назад, правда, с вкраплениями русских слов, а вот эстонские сето, у которых побывали в гостях наши в прошлом году, родной язык разбавили эстонским и сильно осовременили. Наверно, это и хорошо, ведь любой язык должен развиваться, а не умирать вместе с носителями. «Развитие видно даже по костюму – у нас до сих пор красные вставки, а у них – самых разных оттенков, вплоть до бордового, - рассказывает Галина, - Да и одежды у нас почти не осталось. Наши женщины умирая, завещали хоронить себя в национальной одежде. Умирают люди, умирает язык, исчезает народ»

В 1915-м в Хайдаке открылась Троицкая церковь. Но простояла недолго, в 37-м ее разрушили. В большой комнате музея в Красном углу хранится икона – одна из припрятанных тогда сельчанами. Тут же висят «боговы полотенца», только по орнаментам можно понять, что это реликвии хоть и православные, но не русские. В малой комнате, в аккурат напротив иконы сидит себе фигурка бога Пекко. Когда посевная заканчивалась, его обносили вокруг поля, а потом мужчины деревни понарошку дрались за почетное право приютить у себя бога плодородия до следующей весны. У кого первая кровь – тот и хозяин Пекко.

С традиционными рукавичками сету тоже произошла интересная история. На родине их украшали четкими геометрическими узорами скромных цветов, а в Сибири неожиданно проявились под спицами мастериц яркие цветочные рисунки. «Это потому что у нас краски ярче и природа богаче!» – хором заголосили мы с Надей.

Зато геометрические узоры по-прежнему украшают сетусские полотенца и дорожки. Здесь все схематично: солнышки, земля, растения, утки. Напомнило мне спецкурс по истории славянского костюма, который я посещала в университете.

Все предметы, собранные в музее по сусекам сельчан, активно используются во время летних праздников. Народ поет, пляшет, готовит национальные блюда, принимает гостей, наряжается в то, что осталось в бабушкиных сундуках. Любит в такие дни с делегациями приезжать начальство из Партизанского. Привозит с собой прессу, хвастается, мол, вот какой у нас замечательный музей, вот какие общественники прекрасные. А денег на содержание очага культуры выделять не торопится. Как и на клуб.

- Есть у нас и «техника в рабочем состоянии». Льночесалка, например. Правда лен, как и пшеницу в Хайдаке давно не выращивают. Чем занимаются? Натуральным хозяйством живут. Есть пара фермеров из молодых, а так молодежи и нет совсем. Уезжают в Красноярск после школы и обратно не возвращаются. А так хотелось бы увидеть девушек за ткацким станком. Бабушка рассказывала, что работали на нем ночами при лучине или лунном свете, днем-то некогда было. Почти в каждом доме такие стояли, тонкие льняные нити сами мотали, сами чесали лен. И ткань получалась – загляденье! Мужчины работали обычно далеко от дома – на лесозаготовках, приисках, извозе, женщины со всеми делами сами справлялись. Даже «по религиозной части» трудились, вон на стене висит грамота, ее выдали одной из девушек местных, мол, прошла обучение «божьему делу» и может обряды проводить.

- Я иногда задумываюсь, кому все это передавать? Еще десять-пятнадцать лет, и не останется ничего от нашей деревни. Музей действует на общественных началах. Я здесь все в одном лице: хранитель, экскурсовод, уборщица, кружки веду, гранты пишу. Страшно думать, что все это исчезнет вместе со мной. Я понимаю, что мы поздно начали «собирать» музей, все, кто помнил еще переселение и становление сибирских сету к тому времени уже умерли. Хорошо хоть что-то мы успели застать. И хорошо, что вы успели приехать и все это увидеть.

Уезжала я из Хайдака с харчо в животе и с грустью в сердце, с чувством, что еще какая-то часть истории нашего края скоро канет в небытие. Зато каждый из нас увез на память кусочек Сетомаа - Галина подарила нам самодельные фотооткрытки. На рождество она украсили музейными артефактами лес и поле, еще раз посадив сетусский росток в сибирскую землю. Мне досталась рукавичка.

Посидели на дорожку

Наташа-растеряша. Наде приятно...

Полями, лугами и перелесками добрались мы по грунтовке до Имбежа, теперь уклон был в нужную сторону и даже ветер в спину, так что 18 км пролетели, как и не было. А потом наступила вообще сказка – 20 км по отличному асфальту до райцентра мимо придорожных деревень и пасущихся стад, под бегущими облаками и при таком низком автотраффике, что так бы всю жизнь катать. Запомнилась рощица на спуске, солнце пробивало ее насквозь, и это было очень красиво: белые деревья, перед ними ярко-желтая полоса старой травы, и еще ближе к дороге – черная полоса оттаявшей земли. Ну, и свежая зелень, пробивающаяся вдоль обочины. Ехали, болтали, махали редким автолюбителям, слушали похвалы пешеходов в свой адрес, мол, какие молодцы, правильно отдыхаете! Предвкушали обещанный Маусом самодельный лимончелло.

уже показалось Синегорье и снежные шапки Восточного Саяна

Было солнечно, но холодно, гисметео обещало к ночи шторм с ливнем и снегом, поэтому решили поискать укрытие. Обидно, ждешь-ждешь Первомай, хочется посидеть у костра, с утра вылезти из палатки с всклокоченной головой, сварить на горелке кофе, умыться на ручье. Походный быт – он такой, затягивает, пары дней в пути достаточно, чтобы казалось, что ты уже не один месяц едешь по прекрасным пердям, а то, что где-то есть большой город, уже и вспоминается с трудом. У тебя три самые простые заботы: кушать часто, но помногу, ставить палатку до того, как начнется апокалипсис и отслеживать передвижения клещей.

В общем, в Партизанском у наглухо закрытого пункта милиции был взят «язык», который охотно развязался на предмет мотеля «Уют», открытого в бывшем Доме колхозника, что возле церкви – такой вот парадокс легендарного краснопартизанского села Перовское.

Кстати, родом отсюда - из Перовского-Партизанского - наш знаменитый земляк, писатель Петр Поликарпович Петров, заведовавший в гражданскую политотделом партизанской армии Щетинкина-Кравченко. В честь него названа одна из здешних школ, а его книгами о Саянах я зачитывалась еще сама будучи школьницей. На этом остановлюсь, так как Гражданская война в Енисейской губернии может увлечь меня далеко в сторону от рассказа о Первомае.

«Уют» был не так уютен, как обещало название, потому что в этой части села отключили в честь праздника свет. Горячей воды тоже не наблюдалось. В связи с этим удалось сбить цену и въехать в нумера с ощущением некоего удовлетворения. Холл на первом этаже приютил наши велики, пусть и не так вольготно, как в клубе Хайдака, но под присмотром вахтера. Я пообещала заведующей всячески рекламировать «Уют», вот, выполняю обещание: два номера (5 и 3 места), чистое белье, в каждом номере туалет и умывальник, а в большом еще и мини-кухня. И все это за 600 р с носа. Партизанское приглашает!

Набег на супермаркет, уха на горелке, салатики, лимончелло, провалившаяся попытка поиграть в шляпу. Ночью за окнами бушевал такой ветер, швыряя в стекла градины, что даже сквозь сон я радовалась, что сплю под крышей. Перед трудным третьим днем (а в том, что он станет выматывающим, я была уверена) надо хорошо высыпаться.

Итого, за первый день проехали около 57 км, омраченных мордодуем и холодом, за второй – порядка 38, омраченных моим натертым задом. Цифры приблизительные, потому как вымерялись по карте, а не по велокомпу.

Фото: Вадик и МишаОкончание на следующей неделе

vikarasik.livejournal.com

Эстонцы, эстонцы-сету — Интернет-энциклопедии Красноярского края

В Сибири эстонцы появляются в числе ссыльных поселенцев начиная с 1820-х гг. В Минусинском уезде Енисейской губернии создаются первые места компактного проживания эстонцев: лютеранские колонии Верхний Суэтук и Верхняя Буланка.

С середины XIX в. из-за массового обезземеливания крестьянства усиливается переселение эстонцев из Прибалтики во внутренние области России и в города. По-настоящему массовой миграция за Урал становится после завершения строительства Транссиба и проведения столыпинской аграрной реформы. Именно в этот период возникло большинство эстонских поселений в Приенисейском крае, в т. ч. с национальной топонимикой: Нарва, Ряпина, Эстония, Новая Печора, Хайдак. Последние два поселка были образованы эстонцами-сету.

Быстро увеличивается и численность эстонской диаспоры. В 1897 г. в Енисейской губернии проживало 1,4 тыс. эстонцев. Из них на долю женщин приходилось всего 37,5%, а горожане составляли менее 4%. К 1920 г. количество эстонцев в губернии превышало 9,3 тыс. человек, из них на долю сету приходилось около 5 тыс. человек.

К 1926 г. на территории Красноярского края насчитывалось 660 эстонских населенных пунктов, в абсолютной массе своей (97,4%) представленных хуторами. По этому показателю они уступали только латышам с латгальцами — 997 селений, в т. ч. 98,1% хуторов. В селе Верхняя Буланка к этому времени проживало 640 человек, в селе Верхний Суэтук — 980 человек плюс около 200 человек в прилегающих эстонских заимках. В Хайдакский сельсовет помимо самого села (430 чел.) входили одна деревня и 79 хуторов, в которых проживало почти 500 эстонцев-сету.

В первые десятилетия советской власти активизировалась общественно-политическая и культурная жизнь сибирских эстонцев. В Енисейской губернии к 1925 г. функционировало 11 эстонских школ с родным языком обучения. Педагоги для них готовились в Ленинградском институте и Новосибирском педтехникуме.

В эстонских селениях работало 11 библиотек, 7 изб-читален, несколько десятков различных кружков (спортивные, драматические, музыкальные, хорового пения). На места поступали сотни экземпляров литературы и газет на родном языке. Однако к концу 1930-х гг. обучение в школах было переведено на русский язык, прекратилось издание эстонской периодики. Все это постепенно стало негативно сказываться на владении родным языком среди молодежи.

В советский период рост численности диаспоры сибирских эстонцев затормозили такие процессы, как оптация колонистов и беженцев в первой половине 1920-х гг. после заключения Тартуского мирного договора между Россией и Эстонией, а также коллективизация, в ходе которой сотни эстонских хуторов Красноярского края были сведены в 57 деревень. В дальнейшем их число продолжало уменьшаться, особенно в 1960—70-е гг. в связи с практикой ликвидации неперспективных деревень.

После присоединения Эстонии к России в 1940 г. в Сибирь было депортировано около 30 тыс. эстонцев. К концу 1950-х гг. большинство из выживших вернулось на родину. С этого периода начинается неуклонное снижение численности эстонцев на берегах Енисея из-за уменьшения миграционного притока выходцев из Эстонии и снижения демографического прироста. Но главная причина крылась в прогрессировавшей ассимиляции.

К 2010 г. численность эстонцев в Красноярском крае составила 4104 человека. Характерно, что эстонцы оказались единственным в крае некоренным народом с преобладанием сельского населения. Сибирские эстонцы проживают в Манском, Каратузском, Партизанском и Рыбинском районах, в Красноярске и Зеленогорске.

Культура сибирских эстонцев несколько отличается от культуры эстонцев на исторической родине. Одним из традиционных центров эстонской культуры в Сибири является деревня Верхний Суэтук Каратузского района, большинство жителей которой говорят на эстонском литературном языке.

Здесь в 1990 г. был восстановлен лютеранский приход, действует церковь, построенная в 1888 г. и отреставрированная в 2003 г. Местный духовой оркестр отметил в 2000 г. свое столетие. В Верхнем Суэтуке работает единственная в Сибири эстонская сельская школа.

Сибирским центром земли сету является деревня Хайдак Партизанского района. Здесь вплоть до сегодняшнего времени сохранились самобытные элементы культуры, языка, фольклора и самосознания сибирских сету, значительно отличающихся от аналогичных групп сету Эстонии и Псковской области.

Местные сету считают себя православными. В 1915 г. здесь была построена Троицкая церковь, впоследствии разрушенная. Летом 2000 г. в селе Хайдак в честь 100-летия со дня его основания состоялось торжественное богослужение и укладка камня в основание будущего православного храма.

my.krskstate.ru

Хайдак

Красноярский край

Партизанский

Имбежский сельсовет

55°27′56″ с ш 94°05′17″ в дHGЯO

1900

421 м

1921 человека 2010

русские, сету

православие

UTC+7

663544

04 243 810 006

04 643 410 121

Районный центр: ПартизанскоеАлдарак  Аргаза  Асафьевка  Богуславка  Булатновка  Вершино-Рыбное  Запасной Имбеж  Ивановка  Ивановка  Ивашиха  Имени Кравченко  Имени Лукашевича  Иннокентьевка  Калиновка  Кожелак  Кой  Конок  Конок  Крестьянское  Кутурчин  Малый Имбеж  Мана  Мина  Новомихайловка  Новопокровка  Новосёлово  Ной  Солонечно-Талое  Стойба  Хабайдак  Хайдак