игровые автоматы — Боулинг-клуб Планета Боулинг на улице Белинского

Планета Боулинг

Россия, Красноярск, Белинского, 8, 4 этаж; ТРК КомсоМОЛЛ

Район Советский

Рейтинг:

21 оценка

• 2692307692308″ data-original=»https://p2.zoon.ru/preview/K6kGIkJWM8AwvBAi3_qQMw/1180x520x85/1/5/8/original_5559d16440c0882c298cf40d_5943775f9f122.jpg»>
• zoon.ru/preview/lzQfnTk2eZKZzdh5kvOfmQ/1180x520x85/1/9/e/original_5559d16440c0882c298cf40d_59437765197b1.jpg»>
• 2692307692308″ data-original=»https://p2.zoon.ru/preview/uMxF-BczrHQerEsuABv4MA/1180x520x85/1/b/1/original_5559d16440c0882c298cf40d_5943776299d5c.jpg»>
• jpg»>
• 3788461538462″ data-original=»https://pr1.zoon.ru/PDnmiV1QgQD1qyxL6Fyn6A/1180×520,q85/4px-BW84_n3lJhgQGe6caI1vAfZfD8yOKqS4dO4Py5dVeCDAtW6xSfdu_9t4h4bIDV1URiWXAMEfSGOKdlzVp0V1dkgavquInZgbt9j22P6mh3ZXtq2O9VMP5TeuPP5LNyHRJ6QvkGg»>
• 3788461538462″ data-original=»https://pr0.zoon.ru/b2bzISU2ebXDeA_CqwG8DA/1180×520,q85/4px-BW84_n3lJhgQGe6caI1vAfZfD8yOKqS4dO4Py5dVeCDAtW6xSSAdhGkQ7FBVAQl3Mx5tQUswxTMi5_zY833c6_4WnFgIQMQSkOB4Nr9aFVa3lA85tS_zfe-TripvC1QAaUjtRzc»>
• 8461538461538″ data-original=»https://pr1.zoon.ru/1jE1O13SeyS-yu7qLOEmLA/1180×520,q85/4px-BW84_n3lJhgQGe6caI1vAfZfD8yOKqS4dO4Py5dVeCDAtW6xSeKvCfjiRqscJyg__VqugyBZ7ErAwiUVl0XfuVVGBxZxYZ0WUk0LHg70gOaYC-_n7pdm47cS49EFukCG1-xIBlQ»>

Все услуги

Развлечения

боулинг

игровые автоматы

Боулинг

26 дорожек

Боулинг-клуб Пять звезд (Екатеринбург)

• 
  Новости
  









• 
  История боулинга
  









• 
  Правила игры
  









• 
  Этикет
  









• 
  Экипировка
  









• 
  Шары
  









• 
  Хитрости и тонкости
  









• 
  Боулинг как спорт
  









• 
  Спортивная карьера
  









• 
  Боулинг-словарь
  









• 
  Полезные ресурсы
  

На правах рекламы:

В клубе «Пять звезд» — 26 профессиональных дорожек AMF.

г. Екатеринбург, Дублер Сибирского Тракта, 2. ТРЦ «Комсомолл», 4 этаж.

(343) 289 53 80,  +7 952 73 00 000

«Пять звезд» предлагает желающим научиться играть в боулинг, посетить школу боулинга. За страйки здесь можно получить различные призы. Если вы не хотите брать снаряжение для боулинга напрокат — вы можете приобрести для себя одежду и обувь в специализированном магазине. В клубе есть кофейня и паб.

Кроме игры в боулинг вы можете поиграть в бильярд  и игровые автоматы. Вы можете приобрести клубную карту, которая даст вам дополнительные преимущества при дальнейших посещениях. Для тех, кто желает провести здесь корпоративную вечеринку — скидки.

«Пять звезд» ждет вас с понедельника по среду с 12.00 до 02.00, в четверг — с 12.00 до 02.00, в пятницу и субботу — с 12.00 до 06.00, и в воскресенье — с 12.00 до 00.00.

Дети сталинской эпохи «Взгляд на Восток»

Следующий пост в студенческой витрине 2012 года исследует, как террор и репрессии сталинской эпохи оказали влияние, выходящее далеко за пределы тех, на которые режим непосредственно нацелился. Сталинская пропаганда утверждала, что СССР был лучшим местом в мире для воспитания ребенка, представляя детство как невинное, счастливое и полноценное время. Однако это не касалось миллионов детей, чьи родители были захвачены сталинским террором. Некоторые из этих детей воспитывались в лагерях ГУЛАГа, некоторые — в государственных детских домах. Некоторых отправили в ссылку со своими семьями, а других оставили на произвол судьбы на городских улицах. Все оказались обездоленными, перемещенными, маргинализованными и отвергнутыми. В этой статье Виктория Берд рассказывает об опыте этих детей, сталинских «мельчайших врагов».

«Меньшие враги»: дети сталинской эпохи

Виктория Берд.

Сталинская эпоха характеризовалась обширным террором и репрессиями, когда большое количество советского населения жило в страхе перед «стуком в дверь», который мог означать арест, ссылку, заключение или казнь. Эта атмосфера страха распространялась даже на маленьких детей, многие из которых боялись того дня, когда их родители «исчезнут». Дети, потерявшие родителей в результате сталинского террора, пострадали по-разному. Некоторых вместе с родителями отправили в лагеря ГУЛАГа; некоторые были депортированы в ссылку в отдаленные регионы со своими семьями, а некоторые были отправлены в советские детские дома. Те, кто остался, подвергались стигматизации и остракизму, часто даже со стороны других членов семьи, которые боялись наказания, если было замечено, что они помогают ребенку «врага народа», поэтому их оставляли на произвол судьбы на городских улицах. Какой бы ни была их окончательная судьба, все эти дети оказались маргинализированными, преследуемыми, отвергнутыми и забытыми основным обществом. Вместо этого в их жизни преобладала ежедневная битва за выживание, битва, в которой, к сожалению, многие не побеждали.

«Спасибо, дорогой товарищ Сталин, за счастливое детство!»

Сталинская пропаганда очень старалась представить детство как счастливую и позитивную пору. Детей представляли верными социалистами будущего, а Сталина изображали «маленьким отцом», воспитывающим следующее поколение новых советских мужчин и женщин. Повсюду были расклеены плакаты с изображением детей, восхваляющих Сталина, часто с подписью «Спасибо, дорогой товарищ Сталин, за счастливое детство» 9 .0029 , в то время как коммунистические молодежные группы, такие как пионеры (для детей в возрасте 9-14 лет) и комсомол (в возрасте 14-18 лет), были созданы для предоставления детям ряда внеклассных мероприятий, включая парады, театральные представления, спортивные мероприятия. и летние лагеря, к которым многие иначе не имели бы доступа.

«Спасибо, товарищ Сталин, за наше счастливое детство!» (1936 г.) доступно в Интернете по адресу: http://www.soviethistory.org/index.php?page=subject&show=images&SubjectID=19.36children&Year=1936&navi=byYear

«Да здравствуют пионеры!» (1939) доступно в Интернете по адресу: http://www.soviethistory.org/index.php?page=subject&show=images&SubjectID=1936children&Year=1936&navi=byYear

Катриона Келли утверждает, что государство пыталось подтвердить утверждения «сказочная реальность», которая якобы характеризовала жизнь в Советском Союзе, с сентиментальными видениями детства, пронизывающими всю пропаганду и заявления о том, что Советский Союз был лучшим местом в мире для детей, чтобы расти. Но эта сказка скрывала мрачную реальность жизни многих детей в сталинскую эпоху, что иллюстрирует изображение ниже. Эта знаменитая фотография под названием «Друг маленьких детей» была опубликована на первой полосе журнала 9.0029 Известия в 1936 году, на котором Сталин с любовью держит на руках счастливую, улыбающуюся девушку. Однако улыбки молодой девушки скрывают ее темный фон. Ее зовут Геля Маркизова, и ее мать была загадочно убита после того, как ее отец Ардан был расстрелян якобы за заговор против Сталина в годы террора. Ее реальная история, конечно же, была скрыта государственной пропагандистской машиной, чтобы увековечить представление о счастливом детстве, которое советская пропаганда отчаянно пыталась изобразить.

«Друг маленьких детей» (1936)

Рассказ Гели иллюстрирует гораздо более широкую проблему: хотя некоторые дети и сегодня вспоминают свое сталинское детство с приятными воспоминаниями, их опыт был далеко не универсальным. Многие другие дети подвергались маргинализации, отвержению и преследованиям. У них было далеко не счастливое детство, на которое они якобы имели право, вместо этого они столкнулись с большими трудностями и борьбой за выживание.

Дети ГУЛАГа

В результате сталинского террора и массовых репрессий сотни тысяч родителей были арестованы и помещены в печально известные лагеря ГУЛАГа. Постановление № 2213 гласило, что дети до двухлетнего возраста должны содержаться в заключении вместе с матерями, поэтому многие маленькие дети были отправлены в ГУЛАГ и помещены в лагерные ясли[2]. Другие дети на самом деле родились в ГУЛАГе, потому что некоторые заключенные были беременны по прибытии, а другие забеременели в лагерях (подробнее о беременности и родах в ГУЛАГе см. предыдущую запись в блоге ЗДЕСЬ). Жизнь детей, оказавшихся в лагерных яслях, была ужасной. Их часто заставляли жить в крайне антисанитарных условиях, в самых холодных, старых бараках, с нехваткой одеял, а в скудном пайке отсутствовали необходимые питательные вещества и витамины. Качество оказываемой помощи было ужасным; детям пренебрегали и уделяли минимальное внимание из-за сообщений о том, что медсестры кормили детей обжигающе горячей пищей и часто оставляли их часами сидеть на горшках, в результате чего многие страдали от выпадения прямой кишки. В результате уровень младенческой смертности в ГУЛАГе был чрезвычайно высок, а выжившие дети получили серьезные физические и психологические травмы. В своих мемуарах Евгения Гинзбург рассказала о том, как она была потрясена, обнаружив, что многие дети старшего возраста в одном лагерном питомнике даже не разговаривали, а вместо этого общались невнятным воем.[4]

Кормление детей в яслях лагеря ГУЛАГа – изображение из Кэти Фриерсон и Семена Виленского, Дети ГУЛАГа (Yale University Press, 2010), 311

В 1935 году была введена статья 12 Уголовного кодекса также разрешалось приговаривать детей с двенадцати лет как взрослых и интернировать в ГУЛАГ. Этот закон использовался для задержания детей тех, кто ранее был арестован за политические преступления на основании убеждения, что «яблоко от яблони никогда не падает далеко». [5] Многие беспризорники, беспризорники, также известные как Безпризорные, также совершали преступления (чаще всего кражи), и многих в качестве наказания отправляли в лагеря, где они жили в голых, грязных камерах в жестоком мире, где они общались со старшими. , более опасные преступники. Олег Хлевнюк описал, как многие пожилые уголовники жестоко обращались с молодыми людьми, часто используя их для сексуальных услуг или принуждая заниматься проституцией.[6]

Идентификационные фотографии арестованных детей-изображение, снятое из Катриона Келли, Детский мир: взросление в России 1890-1991 гг.

Многим детям также пришлось столкнуться с ужасающей перспективой изгнания. Обычно мишенями были набожные религиозные последователи, этнические меньшинства и «кулаки» (крестьяне, сопротивлявшиеся коллективизации). Многочисленные семьи были схвачены и насильственно переселены в отдаленные и необитаемые районы Крайнего Севера России, такие как Урал, Северная Сибирь или открытые степи Казахстана. Многим семьям дали немногим более часа, чтобы собрать достаточно еды и припасов для «новой жизни». Антонина Головина вспоминает, как мать быстро завернула ее в теплую шерстяную шаль, когда пришла команда уходить, но ее убрали и ей не разрешили взять, хотя они направлялись в арктические условия[7]. Путешествие в изгнание было трудным и изнурительным: семьи были упакованы в переполненные, плохо отапливаемые и грязные вагоны для перевозки скота в течение нескольких дней или недель подряд. В одном письме председателю ВЦИК рассказывалось, как тысячи детей умерли от голода или болезней во время пути в ссылку, чтобы быть захороненными в братских безымянных могилах[8].

Безымянные могилы погибших «спецпоселенцев» — некоторые из них имеют длину всего 4 фута. Изображение взято из Кэти Фриерсон и Семёна Виленского, Children of the Gulag (Yale University Press, 2010), 103

По прибытии выжившим поселенцам пришлось довольствоваться проживанием в примитивных землянках , вырытых грязевых ямах. из земли и покрытый ветвями и грязью, чтобы сохранить как можно больше тепла. Откапывая эти холодные, сырые убежища, ссыльные также должны были изо всех сил находить пищу для своих семей: они прибыли с небольшим количеством инструментов или другой провизии, чтобы помочь им, и многие поселения были полностью отрезаны от снега. Это означало, что еще тысячи детей умерли от голода. Ссыльные дети также столкнулись с рядом других опасных для жизни заболеваний. Недостаток витаминов вызывал цингу и недоедание, многие заболевали тифом, малярией, туберкулезом и пневмонией, не имея возможности получить медицинскую помощь. Как объясняет Верт, ситуация в изгнании была критической для детей, которые становились главными жертвами болезней и смерти. Например, в одном поселке, состоящем из 350 семей, в первые месяцы от эпидемии скарлатины умерло 180 детей. В другом островном поселении из 14 000 депортированных, погибших там в период с июня по август 1931, 76% из них были моложе 12 лет, и в одном отчете за январь 1932 г. признавалось, что в Нарымской области смертность детей в возрасте до трех лет достигала 12% в месяц, а Сибирь стала местом действия огромного количества детская смертность.[10]

Сталинские сироты

Беспризорники вместе с «детьми врагов народа» все чаще попадали в государственные детские дома, где их судьба была далеко не счастливой. Алан Болл утверждает, что условия в некоторых советских детских домах были такими же плохими, если не хуже, чем жизнь на улице, а Дебора Хоффман согласна с тем, что в сталинскую эпоху высокий приток детей в государственные детские дома (по 5000-10000 детей каждый год в течение 1930 с; в то время как только в Москве к 1 июня 1938 г. в детские дома было отправлено 15 347 детей репрессированных родителей), условия становились все более тяжелыми, что приводило к переполненности и острой нехватке.[11]

Голод и недоедание были обычным явлением в детских домах, многие дети были вынуждены совершать набеги на близлежащие мусорные баки в поисках пропитания, и были сообщения о том, что дети лакали жидкий суп прямо из сложенных чашечкой рук из-за нехватки мисок. [12] Нехватка одежды и обуви приводила к тому, что детям часто приходилось ходить босиком по снегу, и в одном из детских домов инспектор зафиксировал 46 детей с обморожением ног[13]. Трем-четырем детям часто приходилось делить грязный матрац без одеял, в то время как другие спали в печах или ютились на голом полу, прикрываясь всем, что попадалось под руку, например, старыми занавесками. Один детский дом в Вятке даже выдал детям мешки для сна[14].

В самих учреждениях были полуразрушенные стены, не было отопления и полного отсутствия умывальников, из-за чего детские дома все чаще называли «выгребными ямами». Детей купали только с интервалом в несколько недель; одна группа детей даже писала, что баню им разрешали посещать только раз в два месяца, а чистое белье выдавали еще реже. Во многих детских домах не было туалета, поэтому дети справляли нужду во дворах, коридорах и даже в собственных кроватях.[15] Сироты обычно страдали от таких болезней, как сыпной тиф, малярия, дизентерия, цинга, рахит, стригущий лишай и вши из-за их ужасных условий и плохой гигиены. Бывшие заключенные описывали, как тела умерших складывали в кучи, где их держали до тех пор, пока их не набралось достаточно, чтобы их увезли и кремировали, а в отчете одного инспектора описывалось, как он был свидетелем того, как дети вынуждены были жить и спать в течение нескольких дней в той же кровати, что и трупы других детей. Смертность среди детей в некоторых украинских детских домах фактически достигала ста процентов[16].

Те, кому удалось пережить болезнь и смерть в детских домах, также столкнулись с угрозой избиения, жестокого обращения и издевательств со стороны пожилых жителей, а также есть бесчисленные истории о жестоком нападении надзирателей на детей или даже изнасиловании. маленькие сироты на их попечении. Многие дети подвергались жестоким избиениям со стороны своих директоров, а другие помнят, как их бросали в «карцеры» за малейшую провинность. Один ребенок рассказал, как директор часто вытаскивал детей из кроватей за волосы, бил их головами о стену, а затем угрожал им своим револьвером. [17]

Безпризорный : Жизнь на улицах

Некоторые дети избежали жизни в приюте, убегая. Эти банды бездомных детей или Безпризорных стали обычным явлением в советских городах в сталинскую эпоху. Большинство зарабатывали на жизнь собирательством мусора, попрошайничеством, карманными кражами, мелкими кражами и проституцией. Многие быстро пристрастились к сигаретам, алкоголю и даже кокаину, пытаясь убежать от ужаса и тягот своей повседневной жизни. Они жили в ужасных условиях, особенно в морозные зимние месяцы, одетые в «заросшие вшами, грязные одежды» и «обмотанные газетами босые ноги». Чтобы согреться ночью, Безпризорный спал в грязных котлах, мусорных баках, общественных туалетах, а некоторые даже зарывались в землю в неглубоких землянках[18]. 118 некоторые попытки «реабилитировать» Безпризорный путем создания специальных детских домов, коммун и колоний, целью которых было перевоспитание и реинтеграция бездомных детей в респектабельное общество[19]. ] Однако большинство Безпризорников упорно отказывались поступать в эти учреждения, а те, кого насильно сгоняли, тысячами бежали, возвращаясь к жизни на улицах. С 1935 года специальным советским декретом на несовершеннолетних преступников распространялись полные меры наказания для совершеннолетних, а это означало, что любой задержанный мог быть просто заключен в тюрьму.

Заключение

Хотя сталинская пропаганда могла представить идеализированный «сказочный» образ советского детства, характеризующегося счастливой невинностью, для некоторых реальность была совсем другой. Многие дети были оторваны от своих семей, отправлены в ГУЛАГ, отправлены в ссылку, отправлены в детские дома или оставлены на произвол судьбы на улице. Большинство этих детей пережили тяжелые физические и психологические травмы, а те, кто выжил, часто несли это клеймо с собой во взрослую жизнь.

Для получения дополнительной информации см. : Фильм: Дети ГУЛАГа (Java Films)

Об авторе:

Виктория Берд только что получила степень бакалавра истории в Университете Суонси, Великобритания. На последнем курсе Виктория специализировалась на истории коммунистической Восточной Европы, а также провела исследование и написала свою историческую диссертацию на тему «Безпризорни: результат массовых арестов и системы трудовых лагерей».

[1] Катриона Келли, Детский мир: взросление в России, 1890–1991 (издательство Йельского университета, 2007)

[2] Энн Эпплбаум, ГУЛАГ: история (Penguin Books, 2004), 292; Кэти А. Фрирсон и Семен Виленский, Дети ГУЛАГа (издательство Йельского университета, 2010), 310 – 313

[3] Евгения Гинзбург, В вихре (Коллинз Харвилл, 1989) 4; Катрина Келли, Детский мир , 241

[4] Евгения Гинзберг, 9 лет0029 В вихре, 4

[5] Катриона Келли, Детский мир , 237

[6] Олег Хлевнюк, История ГУЛАГа: от коллективизации до Большого террора (Yale University Press, 2004) 124

[7] Орландо Файджес, Шепчущиеся , 95

[8] Кэти Фриерсон и Семен Виленский, Дети ГУЛАГа , 100 – 103

[9] Маленькая Дебора Хоффман, Враги 90 Дети в тени ГУЛАГа , (Slavica Publishers, 2008), 41

[10] Николас Верт, Остров каннибалов: смерть в сибирском ГУЛАГе (Princeton University Press, 2007), 44-56

[11] Алан Болл, и сейчас Моя душа ожесточилась : Брошенные дети в Советской России 1918-1930 (University of California Press, 1994) 98; Дебора Хоффман, Самые маленькие враги, 81; Шейла Фитцпатрик, Повседневный сталинизм: обычная жизнь в необычные времена; Советская Россия в 1930’s (Oxford: Oxford University Press, 1999) 150

[12] Алан Болл, И теперь моя душа ожесточилась , 115

[13] Кэти Фриерсон и Семен Виленский, Дети ГУЛАГа, 254

[14] Дженн Гейт и Кэтрин Джоллак, Голоса ГУЛАГа, Устные истории советского заключения и изгнания (Palgrave Macmillan, 2011) , 125; Алан Болл, И теперь моя душа закалена , 115

[15] Алан Болл, И теперь моя душа ожесточилась , 116; Дебора Хоффман, Самые маленькие враги, 98

[16] Кэти Фриерсон и Семен Виленский, Дети ГУЛАГа, 58, 117; Алан Болл, И теперь моя душа ожесточилась , 115; Катрина Келли, Детский мир , 201

[17] Кэти Фриерсон и Семен Виленский, Дети ГУЛАГа, 56

[18] Алан Болл, И теперь моя душа ожесточилась, 30–32 , 72

[19] Люси Уилсон, Новые школы Новой России, ( Vanguard Press, 1928), 100

Нравится:

Нравится Загрузка. ..

21 июня 2012 г. —

Автор: kellyhignett |
Без категории | Безпризорный, Детство, Дети, Ссылка, ГУЛАГ, Детские дома, Сироты, Пропаганда, Репрессии, Сталин, Беспризорники, Террор

Литературный свет России, осветивший темный мир советской власти | Александр Солженицын

Александр Солженицын, скончавшийся в возрасте 89 лет, был плодовитым писателем и мемуаристом, чье дело жизни в лучших традициях русской литературы вышло за рамки чистой литературы. Он был моральным и духовным лидером, чьи книги были известны как своим этическим измерением, так и эстетическими качествами. В период с 1968 по 1976 год он был выдающейся фигурой в двойном мире литературы и политики, выражая боль своего многострадального народа и в одиночку бросая вызов автократическому правительству одной из двух мировых сверхдержав.

Моральный авторитет Солженицына заслужить нелегко. Отчасти это было плодом горького личного опыта сталинских лагерей. Но уроки, которые он извлек из своего опыта, и то, как он озвучил страдания трех поколений советских жертв в таких сильных романах, как «Один день Ивана Денисовича», «Раковый корпус» и «В круге первом», обеспечили ему роль совести нации.

Позже он проявил непревзойденное физическое и моральное мужество, написав и опубликовав свой выдающийся труд «Архипелаг ГУЛАГ» — бурное повествование, смешивающее историю, политику, автобиографию, документальный фильм, разъедающие личные комментарии и философские размышления в одну из самых необычных эпопей 20-го века. литературы века.

Не последним достижением Солженицына было его возрождение русского идеала писателя XIX века как светского пророка. Один дальновидный читатель написал ему однажды: «Как бы ни обстояли дела, мы всегда чувствовали себя лучше, когда у нас есть Тургенев, Толстой, Чехов. Нам мало, чтобы писатель был хорошим писателем, хотя бы великий писатель. Он должен быть тем, кого мы можем любить».

Мексиканский писатель Октавио Пас объяснил силу Солженицына продолжением еще более древней традиции, православной, которая научила его терпеть жертвы и рисковать даже смертью, чтобы свидетельствовать: «В век лжесвидетельств писатель становится свидетелем человека».

Родившийся в Кисловодске на юге России, между Черным и Каспийским морями, Солженицын был почти ровесником русской революции. Несмотря на тяжелые годы в качестве единственного ребенка больной прихожанки (отец умер до его рождения), он вырос верным коммунистом и стойким сторонником советской власти.

Будучи студентом Ростовского университета, он с заметным успехом редактировал газету «Комсомол — коммунистическое молодежное движение» и был награжден одной из семи сталинских стипендий за выдающиеся социальные и учебные достижения. Хотя у него была степень по математике и физике, он также самостоятельно учился на литературу в Московском институте философии, литературы и истории, начал писать рассказы и набросал план огромного «толстовского» романа, предназначенного для праздновать Октябрьскую революцию 1917.

Но именно его преданность революционной чистоте должна была доказать его гибель. Будучи капитаном артиллерии во время Второй мировой войны, он писал другу письма, в которых выражал едва скрываемую неприязнь к самодержавному правлению Сталина и надеялся на возвращение к социалистическим принципам после окончания войны. Эти письма были перехвачены советской контрразведкой «Смерш», и незадолго до окончания войны Солженицын был арестован и в июле 1945 года приговорен к восьми годам лагерей и трем годам административной ссылки за «антисоветскую агитацию и пропаганду». «.

Шок от этого ареста и последующие лишения, которые он пережил в пресловутой Лубянской тюрьме в Москве, должны были привести к одним из лучших страниц «Архипелага ГУЛАГ» (три тома, 1974-76)???: «Из всех камер ты был, твоя первая камера особенная, место, где ты впервые встретил таких же, как ты, обреченных на ту же судьбу, всю свою жизнь ты будешь вспоминать об этом с волнением, которое можно сравнить только с воспоминаниями о твоем первая любовь. И те люди, с которыми ты делил пол и воздух этой каменной каморки в те дни, когда ты переосмыслил всю свою жизнь, позже будут вспоминаться тобой как члены твоей собственной семьи».

В первые месяцы пребывания в лагерях Солженицын чуть не умер от голода и непосильного труда. Его спас неожиданный перевод в шарашку, научный институт, занимающийся изучением методов декодирования и полностью укомплектованный научно подготовленными заключенными, находящийся под надзором и управлением МВД (министерства внутренних дел). Здесь он попал в компанию высокообразованных и интеллигентных сокамерников, которые расширили его интеллектуальный кругозор и заставили пересмотреть свои прежние убеждения. В частности, два друга, Лев Копелев и Дмитрий Панин, вовлекли его в долгие философские и политические дебаты, а художник Сергей Ивашов-Мусатов открыл Солженицыну глаза на возможность сочетания реализма с символизмом в искусстве.

Эти переживания легли в основу самого прекрасного из длинных романов Солженицына «В круге первом» (1969), название которого относилось к кругам ада Данте: первый круг предназначался для «древних мудрецов», язычников, но не грешники комиссии. Сюжет этого романа отражал болезненную личную жизнь Солженицына того времени. После окончания Ростовского университета в 1940 году он женился на однокурснице Наталье Решетовской, которая переехала в Москву после его перевода в шарашку (которая находилась в Марфино, недалеко от столицы) и работала над докторской диссертацией по химии. Ее лаборатория была засекречена, и в один из своих редких разрешенных визитов она сказала Солженицыну, что, возможно, ей придется развестись с ним, чтобы сохранить свое положение, и они действительно развелись в 1919 году. 52.

В 1950 году, после трех лет в шарашке, Солженицын был переведен в спецлагерь в Экибастузе на севере Казахстана, где проработал еще три года сначала каменщиком, а затем бригадиром в механическом цехе. Изнурительный каторжный труд, крайняя жара и холод, жестокость охранников и коррумпированность лагерной администрации позже с большим блеском воспроизведены в его повести «Один день Ивана Денисовича» (1962). Страдания спровоцировали кровавый бунт (не упомянутый в «Иване Денисовиче», но полностью описанный в «Архипелаге ГУЛАГ»), за которым последовала голодовка. Была назначена комиссия по расследованию, и Солженицын как бригадир призывал своих товарищей по забастовке к осторожности и поддерживал компромисс. Но заключенные были цинично обмануты комиссией, и Солженицын усвоил горький урок, что компромисс с властями невозможен.

Еще в лагерях Солженицын впервые столкнулся с раком. С сильными болями его доставили в лазарет и прооперировали по поводу рака паха. Лечение оказалось безуспешным, и через несколько месяцев в 1954 году, находясь в ссылке на юге Казахстана, он притащился в Ташкент для дальнейшего лечения в онкологический диспансер. «Той осенью я на собственном опыте убедился, что человек может переступить порог смерти, занимая еще не мертвое тело. У тебя еще циркулирует кровь и твой желудок переваривает, но психологически ты завершил все свои приготовления к смерти и жил. через самую смерть… Хотя ты никогда не считал себя христианином, — иногда, впрочем, и наоборот, — теперь ты вдруг замечаешь, что уже простил всех, кто тебя оскорбил».

Испытания Солженицына в эти месяцы стали содержанием Ракового отделения (1968). Они же спровоцировали духовный кризис и возвращение к христианской вере матери. Он пришел к выводу, что религия выше идеологии, поскольку борется со «злом внутри человека», тогда как революции уничтожают случайных носителей зла, но охватывают «само зло» и даже преумножают его. Он также пришел к выводу, что «линия, отделяющая добро от зла, проходит не между государствами, не между классами и не между партиями — она проходит через сердце каждого из нас».

Освобождение Солженицына из ссылки и восхождение к мировой славе неразрывно связаны с именем и политикой Никиты Хрущева, который поощрял оттепель после смерти Сталина в 1953 году и положил начало широкомасштабной политике десталинизации. Вернувшись из ссылки в 1956 году в Россию свободным человеком, Солженицын воссоединился с Натальей, которая повторно вышла замуж. Она снова ушла от своего второго мужа к Солженицыну — они снова поженились в 1957 году. Он устроился школьным учителем в Рязань, город среднего размера примерно в 100 милях к юго-востоку от Москвы.

Находясь в ссылке в Казахстане, Солженицын трудился над переработкой многочисленных произведений, написанных им в лагерях. Среди них была длинная повествовательная поэма из тысячи строк («вдвое длиннее «Евгения Онегина»), лирика, пьесы в стихах и прозе и набросок романа, которому суждено было стать «В круге первом». Его лагерный опыт научил его джойсовским добродетелям «молчания, изгнания и хитрости», и в течение нескольких лет он мало надеялся, что его сочинения увидят свет. Но передумал после 22-го съезда партии 19 октября.61 года, когда Хрущев пообещал поставить памятник жертвам сталинизма, а Александр Твардовский, редактор влиятельного журнала «Новый мир», призвал писателей рассказать правду об «эпохе культа личности».

Солженицын только что закончил небольшой роман об одном дне из жизни типичного заключенного, менее экстремистский по своим политическим взглядам, чем его ранние стихи и пьесы. Он устроил так, чтобы его анонимно переслали Твардовскому, запустив цепь событий, которую можно было сравнить с открытием Достоевского поэтом и издателем Николаем Некрасовым сто лет назад.

Твардовский всю ночь читал рукопись, потом завалил друзей и коллег новостью, что «родился великий писатель». Твардовский был вынужден пройти весь путь до самого Хрущева, чтобы роман был опубликован. Говорят, что Хрущеву пришлось запугивать своих коллег по политбюро, чтобы они его прочитали. Когда они отказались принимать решение, Хрущев якобы сказал: «Есть русская пословица, которая гласит, что молчание — это согласие».

Один день из жизни Ивана Денисовича произвел фурор, когда появился в газете 19 ноября.61 номер литературного журнала «Новый мир». Разоблачения сталинской политики и пороков трудовых лагерей были настолько смелыми, что многие россияне пришли к выводу, что цензура была внезапно отменена. Старейший государственный деятель русской литературы Корней Чуковский назвал книгу «литературным чудом», известная поэтесса Анна Ахматова охарактеризовала Солженицына как «носителя света» и сказала, что его рассказ должен прочитать «каждый из 200 миллионов граждан». Советского Союза».

Ответы читающей публики были еще более ошеломляющими: «целую ваши золотые руки», «благодарю вас за вашу правдивость», «позвольте склониться перед вами до земли», «мы вас любим, мы вам верим, мы Спасибо.»

«Спасибо, дорогой друг, товарищ и брат. Читая твой рассказ, я вспомнил морозы и метели, обиды и унижения. Я плакал, пока читал. Будь здоров, милый друг.»

Ничего подобного не было за всю историю русской литературы. Солженицын совершил чудо, угодив руководителям своей страны, ее критически настроенной интеллигенции и широким массам своих читателей. Более того, его влияние на зарубежных читателей было почти таким же сильным: в течение нескольких недель его имя стало известно во всем мире. Вскоре он опубликовал в «Новом мире» еще три рассказа, самым запоминающимся из которых стал «Матренин двор», вошедший в антологию (19).63) о святой крестьянке с ее знаменитым выводом: «Никто из нас, живших рядом с нею, не понял, что она была той единственной праведницей, без которой, как говорится, не устоит ни один город. И вся наша земля».

Падение Солженицына из официальной благодати было почти таким же стремительным, как и его взлет. В 1964 году Хрущев был отстранен от власти, а Солженицыну едва не удалось получить Ленинскую премию по литературе. Год спустя Леонид Брежнев начал свою кампанию против интеллигенции, о чем свидетельствует арест Андрея Синявского и Юлия Даниэля за тайную публикацию их произведений на Западе и конфискация солженицынского «В круге первом» на квартире друга вместе с копиями некоторых его ранних стихов и пьес.

Солженицын был уже на полпути к Раковому корпусу, но, хотя первая часть была намечена к публикации в «Новом мире», она была заблокирована властями.

Солженицын был уверен, что его арест неизбежен, и ушел под землю на несколько недель, но хотя Синявский и Даниил в итоге были приговорены к ИТЛ на показательном процессе в Москве, он остался невредим, и пришел к выводу, что власти боялись его (расчет, который позже подтвердился правительственными документами).

С 1966 по 1968 год он и Твардовский упорно боролись за то, чтобы напечатать «В круге первом» или «Раковый корпус» (теперь в двух частях) и поставить ту или иную его пьесу, но КГБ под руководством Юрий Андропов так же был полон решимости остановить его. Опознав его как автора зажигательной ранней пьесы «Празднования Победы» с некоторыми резкими антисоветскими комментариями, КГБ разослал копии членам Союза писателей и выступил за его исключение.

Солженицын ответил на это знаменитым открытым письмом к съезду Союза писателей в марте 1967 года, в котором упоминался длинный ряд выдающихся русских писателей, подавленных или убитых советским правительством, и содержался призыв к полному прекращению цензуры:

«Пережиток Средневековье, цензура сумела, по-Мафусаилу, протянуть свое существование чуть ли не до XXI века. Тленное, оно пытается присвоить себе прерогативу нетленного времени, отделять хорошие книги от плохих». Солженицын также обратился к профсоюзу с призывом поддержать его борьбу за публикацию своих произведений — призыв, который остался без внимания.

Усиленные репрессии администрации Брежнева против религиозного и националистического инакомыслия привели к взрывному росту диссидентского движения, которое использовало рычаги воздействия, обращаясь к Западу за поддержкой. Солженицын был и частью движения, и объектом нескольких его призывов, и он извлек выгоду из своей международной репутации, отправляя копии своих неопубликованных романов за границу. В 1968 году первая часть Cancer Ward была опубликована на английском языке издательством Bodley Head (за которым последовали переводы на другие языки), а год спустя Harper & Row выпустила The First Circle.

Оба романа были старомодными по своей панораме, огромному набору персонажей и реалистической манере, но чрезвычайно новаторскими по своему сюжету: затопленный и доселе (за исключением раннего романа Солженицына) неописанный мир трудовых лагерей. Солженицын был признан «правдорубом» и свидетелем жестокостей сталинизма необыкновенной силы и красноречия. Его слава росла в геометрической прогрессии. Его превозносили как бесстрашного летописца зла и как величайшего русского писателя своего времени.

Советское вторжение в Чехословакию в 1968 году положило начало новой борьбе с диссидентами, и в следующем году Солженицын был исключен из Союза писателей. Но в 1970 году ему была присуждена Нобелевская премия по литературе, и это значительно укрепило его позиции в глазах правительства. Другие видные диссиденты пытались идти с ним заодно, но, хотя он и симпатизировал их целям, Солженицын оставался в стороне и предпочитал идти своим путем.

Единственным исключением был академик Сахаров, чей Меморандум о прогрессе, сосуществовании и интеллектуальной свободе произвел на него большое впечатление и с которым он обсуждал совместное заявление о вторжении в Чехословакию. Эти двое встречались несколько раз, но Сахаров, типичный «западник», преклонявшийся перед западным обществом и демократическими нормами, вскоре оказался в разногласии со «славянофилом» Солженицыным, который проникся глубоким уважением к традициям западного общества. Православная церковь и растущее убеждение, что Россия должна идти отдельным от Запада путем. Тем не менее, эти двое действительно действовали сообща, чтобы заблокировать некоторые аспекты брежневско-никсоновской политики разрядки, и сыграли важную роль в том, чтобы заставить Сенат США включить в соглашение пункт о правах человека.

Все более консервативные и патриотические взгляды Солженицына теперь начали отталкивать его от либерального мнения в Советском Союзе. В своем историческом романе «Август 1914 года», опубликованном на Западе в 1971 году, он нарисовал радужную картину дореволюционной России, а в трех вдохновленных и подготовленных им самиздатовских очерках «Из-под обломков» он восхвалял православную церковь России. и авторитарная политическая традиция развивали идею о том, что нации, так же как и отдельные лица, должны практиковать христианские добродетели покаяния и самоотречения, и осуждали русскую интеллигенцию за то, что она продается советской власти в обмен на материальные привилегии.

В своем политическом манифесте 1973 года «Письмо советским лидерам» (написанном частично в ответ на Меморандум Сахарова) он еще более подробно изложил свои взгляды, раскрывая патриархальное и буколическое видение, движимое сильным отвращением к современности. во всех его формах.

Публикация письма (которое Солженицын отправил лично Брежневу без ответа) была отложена еще одним важным событием. КГБ выследил и конфисковал копию «Архипелага ГУЛАГ», огромной лагерной истории Солженицына, которую он написал в глубочайшей тайне и годами скрывал от всех, кроме близких людей. Копии уже были на Западе, и когда Солженицын узнал о перевороте КГБ, он проявил большое личное мужество, отдав приказ о ее немедленной публикации. Появление первого тома 19 января74 произвела эффект разорвавшейся бомбы: книга вышла далеко за рамки всего, что Солженицын публиковал до этого, в раскрытии злоупотреблений режима еще в начале 20-х годов, и поставила, по словам одного комментатора, «жгучий знак вопроса над Советская власть». Другой писал, что «может наступить время, когда мы будем датировать начало краха советской системы появлением ГУЛАГа».

Публикация «Архипелага ГУЛАГ» на западе спровоцировала политбюро на постановление о его немедленной депортации, а после сенсационного прибытия на самолете в Западную Германию в 19В 74 года он поселился в Цюрихе на два года. Там к нему присоединились его вторая жена Наталья Светлова (на которой он женился в 1973 году, развевшись с Решетовской годом ранее) и их трое маленьких сыновей, Ермолай, Игнат и Степан. За это время он много путешествовал, выступал с речами, обличающими советский режим, и опубликовал увлекательные мемуары «Дуб и теленок» (1975), в которых раскрыл много новых подробностей своей борьбы с советскими властями. Между тем, второй и третий тома «Архипелага ГУЛАГ» вызвали меньшее признание публики, чем первый том, но подтвердили уникальность и грандиозность этого масштабного предприятия.

В 1976 году Солженицын переехал в Вермонт и, произнеся в Гарварде плохо принятую речь о проступках Запада в отношениях с Советским Союзом, поклялся публично молчать, работая над серией исторических романов, продолжающих историю августа 1914 года ( 1971) под общим названием «Красное колесо». Первоначальный план предусматривал выпуск до 20 романов, но сам объем следующих двух романов из этой серии, за октябрь 1916 г. и март 1917 г. (каждый из которых состоит из двух томов, опубликованных в 1985 и 1998), показали, что это физически невозможно. Таким образом, Солженицын завершил цикл апрелем 1917 года (1991), возможно, под влиянием того факта, что исторические романы не имели ни критического, ни популярного успеха. По общему мнению, они были слишком насыщены историческими данными и напыщенными комментариями и слишком мало художественных выдумок, чтобы представлять большой интерес для читателей. С момента появления августа 1914 года на английский язык был переведен только один том, ноябрь 1916 года, хотя другие запланированы на будущее.

С момента депортации Солженицын твердил, что вернется в Россию, и был прав. С большим скептицизмом наблюдая за горбачевской перестройкой с выгодной позиции в Вермонте и оставаясь в стороне еще три года после того, как Ельцин демонтировал коммунизм, он триумфально вернулся в мае 1994 года, отправившись из Владивостока в Москву на поезде. Он изложил свои политические взгляды на будущее России в двух длинных эссе «Восстановление России» и «Как нам организовать Россию» и вполне ожидал, что политическая элита страны проконсультируется с ним, но этого не произошло. Его встретили с искренней теплотой и благодарностью, но политики (до получившего широкую огласку личного визита Путина несколько лет спустя) держались на расстоянии, и его недолгое пребывание в качестве ведущего недолговечного телешоу быстро закончилось.

В очередной раз Солженицын удалился от посторонних глаз, поселившись на благоустроенной вилле на окраине Москвы. Но, несмотря на преклонный возраст, он придерживался напряженного рабочего графика и редко выпадал из новостей. После публикации многочисленных фрагментов, оставшихся от его работы над «Красным колесом», он выпустил второй том своих мемуаров «Невидимые союзники» (1995), продолжение «Дуба и теленка», описывающее его опыт на Западе, а затем монументальную историю. евреев в России, двести лет вместе (2001-02). Первый том вызвал острую полемику: многие обвиняли Солженицына в едва скрываемом антисемитизме — обвинение, которое преследовало его с момента появления 19 августа.14, — но другие защищали его мужество в решении столь спорной темы, считая ее типичной для гения Соженицына поднимать и исследовать «запрещенные» темы.

Солженицын был, по сути, старомодным художником, работавшим в рамках условностей романа XIX века, но давление его экстремального сюжета, страсть и дисциплина, которые он привносил в свое ремесло, а также требования времени помогли ему расширить границы. границы русского реализма и найти для него новые выразительные возможности. Он был правдивым и моралистом редкой силы, чья преданность идеалам свободы и справедливости вывела его за пределы литературы в области истории, философии, религии, политики и международных отношений. «Один день Ивана Денисовича», «Матренин дом», «В круге первом» и «Раковый корпус» уже вошли в пантеон русской литературы. «Дуб и теленок» — одно из лучших воспоминаний, когда-либо созданных русским писателем, а «Архипелаг ГУЛАГ» — уникальная эпопея, все литературные и исторические достоинства которой еще предстоит оценить.