Закрытые сообщества Красноярска: старообрядцы. Староверы красноярского края

Закрытые сообщества Красноярска: старообрядцы | Проспект Мира | Красноярск

Рассказывать о староверах достаточно сложно, и сложность эта не только в том, что живут они в основном в труднодоступных районах, куда на самолете, поезде или автомобиле доберешься далеко не всегда, но и потому, что единенное, казалось бы, старообрядчество при ближайшем рассмотрении распадается на сотни сект и толков, каждая из которых чем-то неуловимо отличается от остальных.

Потому и истории о быте и нравах старообрядцев так отличаются друг от друга: одни утверждают, что гостеприимней раскольников людей нет, и взахлеб рассказывают о домашних соленьях и вареньях, которыми те потчевали, другие рассказывают о нелюдимых бородачах, даже в самый лютый мороз не пускающих на порог случайных прохожих.

Старообрядчество зародилось на Руси после проведенных в 17 веке реформ патриарха Никона, наиболее важными из которых были следующие:

1. вместо двоеперстного крестного знамения было введено троеперстие;

2. в старых книгах писалось и произносилось имя Спасителя «Исус», в новых же книгах это имя было переделано на греческий лад «Иисус»;

3. в старых книгах установлено во время крещения, венчания и освящения храма делать обхождение по солнцу, в новых — против солнца.

Принять столь радикальные реформы смогли не все — часть народа сохранила привязанность к «старой вере», даже несмотря на казни и гонения, и сохраняют ее по сей день.

Старообрядцы или раскольники, как их стала называть официальная церковь, спасаясь от преследования государства, расселялись по самым дальним уголкам Российской империи, и хотя центром русского старообрядчества считается европейский север, хватает староверов и на берегах Енисея. Основные поселения находятся в Приангарье, а также в верховьях реки на территории Тувы.

Так же, как и остальные, старообрядцы-раскольники Красноярского края делятся на множество течений. Два основных — поповцы (те, кто имеет церкви и священство) и беспоповцы. Представители первого течения в основном живут в городах и крупных селах, вторые, в свою очередь, делятся на неисчислимое количество толков (часовенники, поморы, федосеевцы, филипповцы, нетовцы, дырники и т. д) и обитают по большей части в таежной глуши. Различий между ними куда больше, чем сходств: церковники не хотят признавать часовенников, часовенники скептически относятся к дырникам и другим радикальным староверческим толкам. Так что мы попробуем выделить несколько черт, общих для всех ревнителей старой веры.

Борода — старообрядцы свято блюдут завет не стричь и уж тем более не брить бороду, полагая, что именно она отличает мужчин от женщин.

— Сейчас я в город выехал: вдруг попаду под аварию в машине, меня убьют и похоронят меня и отпоют как за женщину, а я ведь всё-таки мужчина, а с бородой меня уже и отпевать будут, как надо. А то без бороды примут за женщину и за женщину отпоют, — рассказал о своих страхах этнографам житель общины в Ужепе Макарий Рукавицин.

Неприятие табака — старообрядцы помнят о законах, существовавших в Московском царстве.

— Твердый запрет на табакокурение — это исторически сложившийся запрет еще с XVII века, когда табак даже не курили, а «пили» — дым пропускали через кальяны, вода булькала, и русским некурящим людям казалось, что не дым глотают, а воду. Эти привычки завезли на Русь восточные патриархи и лжепатриархи, которые с кафедр своих были смещены, но приглашавший их царь Алексей Михайлович об этом не знал, — рассказывает в интервью старообрядческому сайту старообрядческий же митрополит Андриан.

Отказ от алкоголя — на самом деле это не совсем так, староверы в умеренных количествах потребляют самодельное вино и мед, а вот пить алкоголь фабричного производства категорически отказываются. Но связано это скорее не с трезвостью, а с нежеланием платить государству, которому в Российской империи принадлежала абсолютная монополия на водку.

Отказ от сотрудничества с государством — на самом деле это касается только беспоповцев, официальная старообрядческая церковь с властью вполне уживается, а вот в многочисленных лесных поселках отношение к государственным паспортам, представителям и даже пенсиям резко отрицательное.

— Запомнилось о печати антихриста. Павел пояснил по-своему, что, например, все официальные записывающие человека документы и есть его печать. Так антихрист хочет нас всех взять под контроль. «Вон, в Америке уже каждому человеку собираются какие-то электрические чипы под кожу вшивать, чтобы нигде от антихриста не мог скрыться», — пересказывает слова старовера Павла Бжитских блогер Олег Смолий.

Но основной чертой староверческих общин, особенно беспоповского толка, можно назвать затворничество, которое из вынужденной меры со временем переродилось в основную религиозную идею. Отсюда и верность старинным обычаям, и закрытые общины, и отдельная посуда для пришлых, которой не пользуются «истинно верующие», и стремление всё от сапог до посуды делать самим. Хотя раскольники охотно пользуются такими дарами цивилизации, как моторные лодки или снегоходы, к новшествам относятся с подозрением, а электронные приборы во многих общинах и вовсе проходят по разряду бесовских.

Что же касается гостеприимства, то тут большинство исследователей и путешественников сходятся на том, что староверы хоть и подозрительны к чужакам, в помощи не откажут. Конечно, в гостях не стоит курить, ругаться матом, а уж тем более трогать нечистыми руками священные книги и предметы, но большинство раскольников, кроме разве что самых радикальных, странника на морозе не оставят и примут вполне по-человечески.

Ну и напоследок небольшой старообрядческий словарь

Кадровые — распространенное среди старообрядцев уничижительное обозначение всех представителей власти.

Лестовка — разновидность четок у старообрядцев. Плетеная лента, завязанная в петлю.

Отче — наставник скита.

Подручник — небольшой квадратный коврик (тонкая подушка) для рук и головы для совершения земных поклонов.

Семипоклонный начал — молитвенное последование, совершаемое старообрядцами в начале и в конце всякой церковной службы или домашней молитвы.

Согласие — группа объединений, верующих в старообрядчестве, придерживающаяся той или иной разновидности обрядовой практики.

Черноризы — монашки, матушки скита.

Щепотники — остальные православные, прозваны так за троеперстное крестное знамение.

Фото из ЖЖ OPSQUICK.

А вы уже читаете «Проспект Мира» в Телеграме?

prmira.ru

Староверы: как живут в поселке, которого нет

Бурный по самые заборы занесен снегом. Поселок, разделенный рекой Тасеевой, лепится к двум берегам. На каждом по десятку домов и своя школа. За крепкими заборами под сугробами угадываются грядки и кусты. Дорог, связи, телевизоров здесь нет. Да и не нужны они, считают староверы. Здесь живут родами – и возвращаются даже те, кто уехал за границу.

Административная аномалия

Добраться до Бурного непросто: сначала до деревни Кирсантьево, где староверов и мирян 50 на 50, потом – по Тасеевой. Летом 20 км на моторке, зимой – на «Хивусе». Судно на воздушной подушке хорошо идет по чистому льду или открытой воде. Но мы приехали в неудачное время: после снегопада и внезапной декабрьской оттепели вода на реке пошла поверх льда. Как результат – груженый «Хивус» ровно на половине дороги садится, мотор не тянет по рыхлому снегу и воде. Глава Кирсантьево Николай Козырь, который сидит за штурвалом, и усом не ведет: то, что для нас транспортная катастрофа, для жителей Мотыгинского района норма жизни – здесь и не такое видали. Моментально принимает решение – оставить в «Хивусе» женщин, за мужчинами, оставшимися на реке, вернутся позже.

Нас встречает добротная деревушка с крепкими заборами и шапками снега на домах. Бурный – по имени порога недалеко от деревни. Порог сильный, непростой, говорят, что нередко во время сплава люди на нем гибнут. Когда-то на месте деревни был сплавной участок, за сезон здесь сплавляли миллионы кубов леса. Участок закрылся, и здесь стали селиться староверы.

– С Дальнего Востока пришли, с Маньчжурии, – староста деревни Перфилий Баянов хитро улыбается в бороду. – С Урала здесь есть, с Калужской области. Уругвая, Канады, обеих Америк…

Но как именно они появились в этом поселке, не говорит напрямую. Староверы принимают нас, чужаков, гостеприимно, накрывают роскошный стол: плов с красной рыбой – на дворе Рождественский пост, рыбные пироги, «компотовка» – слабый хмельной напиток. Но в дома не приглашают и, отвечая на вопросы, многого напрямую не говорят, а переспрашивать неудобно. Не для того их предки ушли от мира, чтобы потом каждому встречному-поперечному о себе рассказывать.

Поселок Бурный – административная аномалия: в советских паспортах старожилов значится «поселок Бурный», в современных все прописаны на одной из улиц Кирсантьево, оставшейся в 20 км от нас. (Это большая сложность для районных властей, которую всеми силами стараются решить: нет поселка – не заложишь горючее, чтобы до него добраться.) Да, у староверов есть паспорта, получают они и свидетельства о рождении на детей. ИНН уже «не по вере». Не по вере стричь волосы, носить короткие юбки. Нельзя краситься и плясать, а вот петь – можно. Но тоже не все подряд. Кроме духовных песен, девушки Бурного поют народные – и Кадышеву, ее можно. Пить и курить – грех. Телевизор, радио и телефон – грех. Но он все-таки у староверов есть – лежит в гараже, чтобы с ним можно было в город выехать. Техника есть у каждого, без нее никуда: лодка, снегоход – вот обязательный минимум. С ними ловко управляются даже 10-летние пацаны. И хоть нет в поселке телевизора и Интернета, все новости жители Бурного знают – и чуть ли не лучше городских. Газету выпишут – все вместе прочитают, потом по реке люди приходят, сами ездят – и уж про район все знают точно.

Сошлись – живите

Во всех старообрядческих деревнях, которых в Мотыгинском, да и в соседних районах немало, проблема одна – найти себе жену. Это общество живет обособленно, потому и создать семью, чтобы не было близкородственных связей, сложно. Проверяют связи до восьмого колена. Чаще всего присматривают невест в ближайших деревнях: отправляют парня свататься. А он потом на посиделках смотрит – приглянется девушка или нет. По вере жениться можно и с 15 лет, но это было раньше – сейчас таких случаев немного. И дело совсем не в Уголовном кодексе – большинство пар до загса просто не доходят, в миру о них не знают.

– По вере разводов у нас нет: сошлись, закон приняли – живите, – рассказывает улыбчивая Антонина, невестка старосты. Она в деревне что-то вроде повитухи: если роды будут сложными, рожениц отправляют в Мотыгинскую ЦРБ, нет – справляются на месте. – Венчание у нас есть. Но никакого белого платья и фаты, что вы. Сарафан и платок. В загс кто-то ездит, а мы с мужем не регистрированные – 18 лет просто живем и все. Дети на отца записаны.

Детей у 34-летней Антонины четверо. В староверческих деревнях дети есть всегда – вот и Бурновская начальная школа, над крыльцом которой до сих пор прибита табличка «РСФСР. Министерство просвещения», работает постоянно – лет 70 точно, говорят старожилы. В единственном классе учатся 4–6 детей. Школа – буквально три комнаты: печка, на которой сушатся лыжные ботинки, класс с методическими материалами, на стенах – рисунки и расписание. Все как в обычной городской школе: математика, русский, английский, рисование. Все сейчас ведет Ольга. Она – редкий пример приезжего человека, который раньше к староверам отношения никакого не имел. Ольга крестилась – и вслед за мужем переехала из Хакасии в Мотыгинский район. Сейчас она учитель, но только первых четырех классов. Полноценная средняя школа есть только в Кирсантьево – именно туда отправляют учиться детишек после четвертого класса. Да и то не все – Кирсантьево только наполовину своя, там много соблазнов, что, по мнению староверов, может детям навредить. Часто уезжают учиться и дальше – в город, но почти все после учебы возвращаются домой. Исключения очень редки.

Любят сказки и Барби

Для детей приезд чужих – настоящий аттракцион. Стоят группками – улыбаются, смотрят внимательно. Не сразу понимаешь, что в этом взгляде непривычно, и только через какое-то время становится ясно: девчонки смотрят прямым взглядом глаза в глаза, как взрослые, на равных. И сразу видно – кто чей ребенок, как в наших старых деревнях, здесь живут родами, на этом берегу Тасеевой буквально две фамилии у всех жителей. Видно, кто Баянов, а кто – Симушин. Дети охотно рассказывают нам, как любят школу, но не все уроки, потому что учительница строгая – требует. Больше всего им нравится окружающий мир, потому что «там всего помаленьку обо всем». Любят читать, но в основном русские народные сказки. А еще – играть в куклы, шить для них, есть и Барби, играют все вместе. И – обычные деревенские развлечения: зимой горка, летом речка. Родители, нет, не строгие, не ругаются, вот только бы получилось без бати съездить в Кирсантьево – и накупить всего в магазине. Так-то можно покупать, но батя сначала должен все «править». Как так «править» – девчонки стесняются, не рассказывают: по одной этой детали становится понятно: староверческие поселения – сложное общество, в котором долгие века живут по законам, непонятным нам, мирянам. Но зато, как говорит глава Николай Козырь, что такое полиция, здесь точно не знают – не бывает в Бурном преступлений.

Выезжать за пределы поселка можно спокойно – в город нужно то по делам, то в больницу.

– Но вот только кажется, что очень шумно там, и хочется быстрее вернуться домой, – говорит Антонина, поправляя платок. Родилась она в 40 км от Бурного, туда к ней муж свататься и ездил. – Для меня ничего сурового в такой жизни нет, я привыкла – мне кажется, я счастливый человек.

В пять вечера уже темнеет: в Мотыгинском районе световой день заканчивается на час раньше, чем в Красноярске. В 6–7 часов на охоту выйдут волки, которых в этих местах много. В 10 вечера в Бурном погаснет электричество – дизель работает только до этого времени: глава района предлагал продлить, но «зачем нам», говорят староверы. Деревня уснет, чтобы на следующий день женщины проснулись в 6 утра и начали свой ежедневный труд, который держит эту деревню.

Читайте также

Армия прорыва

Комментарии:

Нет комментариев

gnkk.ru

Старообрядцы в Енисейской губернии (по материалам КГКУ «Государственный архив Красноярского края»)

Старообрядцы в Енисейской губернии (по материалам КГКУ «Государственный архив Красноярского края»)

В результате раскола Русской православной церкви в середине XVII в. на сторонников и противников нововведений патриарха Никона в религиозной и социальной жизни России возникло старообрядчество – явление сложное, противоречивое, вызывавшее и вызывающее интерес у историков.

В истории Красноярского края старообрядчество также занимает свое место. Ведь после разгрома в первой половине XVIII века западнорусских старообрядческих центров судьба немалой части последователей старой веры теснейшим образом оказалась связана с территорией за Уральским хребтом. Кто же они, сибирские старообрядцы? Сколько их было? Где и как проживали? Как строили свои отношения с властью и местным населением? Частично на эти вопросы можно ответить, ознакомившись с документами КГБУ «Государственный архив Красноярского края». Но не на все вопросы. Ведь многие общины действовали на территориях, достаточно удаленных от населенных пунктов, и не контактировали ни с местной администрацией, ни с населением и поэтому достаточно долгое время оставались неизвестными. Но и имеющиеся документы могут оказать существенную помощь в изучении этого явления.

Появление старообрядцев или раскольников (как их официально называли до 1905 г.) в Сибири связано как с их принудительным переселением, так и добровольной миграцией целых старообрядческих общин или их отдельных представителей с целью сохранения своих религиозных взглядов и распространения своего влияния. И те, и другие процессы отражаются в соответствующих документах.

В XIX веке губернские власти ежегодно должны были составлять специальные ведомости «О старообрядцах и раскольниках разных согласий и сект», где указывалось, сколько раскольников и сектантов проживали в данном городе или уезде, к каким сословиям относились, не относились ли они к помещичьим крестьянам.

Окружными полицейскими управлениями составлялись отчеты о наличии раскольничьих молелен в уездах. В них указывалось, где находились молельни, когда были открыты и с чьего разрешения. 

Интересными документами являются и ведомости о лицах, принадлежащих к расколу и занимающих должности по выборам. В них указывались: звание, имя, отчество, фамилия, род занятий и местожительство выбранных раскольников, занимаемая ими выборная должность, время их избрания, на какой срок избраны, к какой принадлежат секте, сколько лет от роду, какого поведения избранный, не был ли он, судим за действия по расколу. В ведомостях также указывались сведения о числе проживающих в отдельных населенных пунктах православных и раскольниках.

Кроме того, сведения о старообрядцах содержатся в метрических книгах старообрядческих общин, в рапортах благочинных о переходе в раскол православных, в рапортах священников о развитии в их приходах раскола, в переписке властей разного уровня. 

Диапозон расселения старообрядцев на территории Енисейской губернии был достаточно широк. Они жили на Среднем и Нижнем Енисее, Подкаменной Тунгуске, Ангаре, Ачинском и Минусинском уездах. Отдельные группы проживали в городах.  

При этом в документах наиболее полно отражается деятельность именно старообрядцев юга губернии. Здесь старообрядческие общины, действуя легально или полулегально, вписались в существующие социально-экономические порядки и старались в меру своих возможностей или окончательно легализоваться, или повысить свой статус, поднимая перед властями различные вопросы. Так, летом 1884 г. в деревне Кугуртак Курагинской волости появился крестьянин Костромской губернии Василий Петрович Горбунов с полотняной походной церковью, который именовал себя иереем, посвященным известным московским первой ветви австрийского толка архиепископом Савватием. Сразу же после появления в деревне Горбунов попытался легализовать свою деятельность, для чего он предъявил властям грамоту, выданную Савватием. Практически в это же самое время проживающие в деревне Малые Кныши Минусинского округа раскольники обратились в департамент общих дел Министерства внутренних дел о разрешении им устроить в деревне молельню. Несколькими годами позже раскольники деревень Изындаевой Ужурской волости и Павловской Назаровской волости Ачинского округа ходатайствовали перед губернскими властями о разрешении заменить в метрических книгах слово раскольники на слово старообрядцы.

К 1886 году ряд населенных пунктов Ачинского и Минусинского округов были или полностью, или частично старообрядческими. В деревне Павловской Назаровской волости Ачинского округа из 681 жителя последователей Русской православной церкви было 16 человек. В деревне Мало-Кнышенской Идринской волости из 118 человек 117 были старообрядцами. В селе Верхнеусинском Усинского пограничного округа последователей Русской православной церкви было 62, а раскольников 497. В деревнях Куряты Сагайской волости и Быстрой Тесинской волости Минусинского округа проживали только старообрядцы. В деревнях Салбинской и Екатеринской Идринской волости соотношение между последователями Русской православной церкви и старообрядцами было, соответственно, 46 и 56, 174 и 132.  

Из документов видно, что в сельской местности старообрядцы занимались хлебопашеством и различными крестьянскими работами, а в городах, в частности, городе Минусинске, торговлей и ремеслами (так, из пяти старообрядцев, выбранных в Минусинскую городскую думу в 1882 г., трое занимались торговлей, один был кузнецом и еще один маслобойщиком).

Активно участвовали старообрядцы и в общественной жизни - избирались на должности сельских старост, сельских писарей, волостных судей, волостных заседателей по хозяйственной части и, как уже говорилось выше, гласными городских дум. При этом не только в населенных пунктах, где они составляли большинство. В деревне Белоярской Курагинской волости Минусинского уезда, где проживало 456 православных жителей и 197 старообрядцев,  в 1885 г. сельским старостой был избран раскольник Петр Степанович Веревкин, а в деревне Большеидринской Идринской волости того же уезда, где из 112 человек жителей раскольников было 8, на должность кандидата в волостные старшины был избран раскольник Андрей Егорович Овчинников.

Проживающие в Енисейской губернии приверженцы старой веры относились к различным направлениям в старообрядчестве. При этом четкое понятие, кто такие старообрядцы, было законодательно установлено только в 1905 г. До этого под определение раскол попадали все религиозные группы, отколовшиеся от православия: старообрядцы, приемлющие священство, и раскольники разных согласий, не приемлющие священства, но поклоняющиеся иконам; духоборцы, молокане, иконоборцы, не приемлющие священство и не поклоняющиеся иконам; субботники или иудействующие; скопцы. В официальных документах по отношению к одним и тем же религиозным группам применялись понятия раскольники, старообрядцы и сектанты.

Сами старообрядцы к термину «раскольники» относились отрицательно, и как уже говорилось выше, протестовали против того, чтобы их так называли. Они называли себя приверженцами истинной веры и считали себя православными.

С 1905 г. в Российской империи старообрядцами стали называть всех последователей толков и согласий, которые признавали основные догматы православной церкви, но при этом не признавали некоторые из её обрядов и отправляли свое богослужение по старопечатным книгам. Были установлены различия между старообрядцами, сектантами и последователями изуверских учений, которые подлежали уголовному наказанию.

Старообрядчество делится на два направления - поповское и беспоповское. 

Поповцы признавали таинство священства и церковную иерархию. Богослужение у них отправляли перекрещенные священники, переходившие к старообрядцам из официальной церкви.

Основным течением поповского направления был Белокриницкий (Австрийский) толк или Белокриницкая (Австрийская) иерархия – по названию Белокриницкого монастыря на Буковине (в то время территория Австрийской империи), где это направление было основано.

После того, как в 1906 г. был подписан указ о порядке образования и действия старообрядческих общин, на территории Минусинского уезда были официально созданы три общины австрийцев – Минусинская старообрядческая община Покрова Пресвятой Богородицы (г. Минусинск, деревни Малая Минуса и Городок), Казанско-Богородская община (деревни Казанско-Богородская, Кныши, Малые Кныши, Паначева, Брагина, село Салбинское) и Николаевская община в Усинском пограничном округе (село Верхнеусинское, деревня Нижнеусинская, поселки Знаменский, Атамановский, Уюкский, Туранский).

Представители другого течения поповского направления – беглопоповцы - проживали в деревне Белоярской Курагинской волости Минусинского округа. Беглопоповское направление изначально объединяло беглых священнослужителей, отвергнувших никоновские реформы и порвавших с официальной церковью. Основу общины, как правило, составляли лица, укрывшиеся от властей. Беглопоповцы не признавали за Белокриницкой иерархией главенство в старообрядчестве.

Беспоповцы отвергали священников и ряд таинств. Под влиянием социальных и религиозных противоречий у них образовался ряд толков и согласий – поморы (поморцы), федосеевцы, филипповцы, нетовцы, дырники, представители страннического толка. Старообрядцы беспоповского направления проживали в ряде деревень Тесинской, Сагайской, Ермаковской волостей Минусинского округа. В частности, в деревнях Быстрой Тесинской волости и Таскиной Сагайской волости Минусинского уезда проживали представители поморского толка, в конце XIX – начале XX вв. наиболее влиятельного и крупного направления среди беспоповцев.

Описания поморцев содержатся в донесениях священника Кочергинской Вознесенской церкви Иоанна Токарева в духовную консисторию о деятельности раскольников деревни Таскино и переписке по этому вопросу (70-е гг. XIX в.). В частности, крещение младенцев и совершение браков у раскольников поморского толка исполняли наставники. Имена наставников поморцы от властей скрывали. Для молитвословий собирались в одном месте,  причем всегда присутствовал один из наставников. Эти собрания были многочисленными, особенно в великие праздники и в Великий пост. Помещения, в которых происходили моления, запирались и охранялись караульными, чтобы не могли проникнуть посторонние.

Интересным направлением в старообрядчестве было часовенное согласие. Эта группа старообрядцев первоначально выделилась из беглопоповцев. Но постоянно испытывая трудности со священниками, а во время гонений на старообрядцев в период царствования Николая I вообще оказавшаяся без них, заменила иереев на наставников или уставщиков из мирян. Богослужения стали проводить в часовнях (отсюда и название согласие). Таким образом, часовенные фактически превратились в беспоповцев, но сами себя к ним не относили. В Минусинском округе часовенные проживали в деревне Большеидринской Идринской волости, а в Ачинском округе в деревне Павловской Назаровской волости. При этом Павловская была одним из достаточно крупных центров старообрядчества в губернии – в 1894 году в деревне действовали три раскольничьи молельни.

              В.В. Чернышов,               ведущий архивист               КГКУ «ГАКК»

список статей

xn----7sbbimrdkb3alvdfgd8eufwc.xn--p1ai

Деревня староверов в Красноярском крае (много фото)

aloban75.livejournal.com

15 лет в плену у сибирских староверов.

        Дубчесские скиты - духовный центр старообрядцев-беспоповцев часовенного согласия. После прихода Советской власти многие часовенные бежали сначала в Китай, а оттуда в Южную и Северную Америку.      Те, кто остался в стране, уходили от новых властей все дальше и в конце 1930-х, спасаясь от гонений и коллективизации, оказались в глухой тайге Туруханского края.      Это дикая и заболоченная местность; от места впадения реки Дубчес в Енисей до Красноярска - полтысячи километров. Выше по течению Дубчеса скрылись от мира небольшие скиты, монастыри и заимки староверов-часовенных. Добраться туда можно только по реке и только в половодье.       В 1951 году обнаруженные советскими властями скиты были разгромлены. Все постройки сожгли, а жителей силой вывезли на Большую землю. Из тех, кого довезли до Красноярска, 33 человека были осуждены по делу о тайном антисоветском формировании сектантов-старообрядцев и получили от 10 до 25 лет.       Но уже в 1954 году, после смерти Сталина, все осужденные часовенные были амнистированы и постепенно вернулись на Дубчес, где они заново отстроили заимки и монастыри.

         После распада Советского Союза связи таежных часовенных с единоверцами за рубежом возобновляются; потомки эмигрантов начинают регулярно навещать скиты и пополнять ряды монастырских жителей.       "Чрезвычайно резко увеличивается число братии в мужском скиту и число сестер - приблизительно втрое, - пишет диакон Колногоров. - В это время перестраивается весь комплекс мужской обители, заново строится часовня, келарская-трапезная, возводятся новые келии.       Но особенно многочисленными становятся четыре женские обители, расположенные в этой же местности на расстоянии от пяти до 15 километров от мужского скита".        По его словам, основу монастырской братии сейчас составляют выходцы из старообрядческих поселений. К середине двухтысячных, когда диакон Колногоров описывал современное состояние скитов, там жили более 3 000 человек, с учетом мужских и женских обителей, тогда как в 1990-е в мужском монастыре было 60-70 человек и в четырех женских - около 300.

       По свидетельству Колногорова, контакты дубчесских часовенных с американскими староверами налаживаются после того, как в мужском скиту поселяется первый насельник преклонного возраста из Соединенных Штатов, который восторгается благочестием и строгостью скитского устава.      В настоящее время среди насельников и насельниц уже слышится английский язык, на котором им пока запрещено молиться.      Но не все попадают в таежные монастыри по собственной воле. Не исключено, что диакон Колногоров в начале 2000-х встречался там с Елизаветой - гражданкой США, которую родные -староверы еще подростком обманом отправили в Дубчесские скиты. Бежать оттуда девушке удалось лишь спустя полтора десятилетия.

        "Меня зовут Елизавета, родилась я в Орегоне, в США. Мамины родители, они чисто русские, они из России. В Сталина года они сбежали оттуда, в Китае жили, там в горах скрывались сколько-то времени, у меня первые дядьки там родились.      Потом они услышали, что в Южной Америке свободней, там не гоняют за религию. Они уехали в Южную Америку, у меня тетка там родилась.      А потом они услышали, что в США еще лучше, они туда перебрались, и там у меня мама и еще два брата у нее родились. Все они были староверы.      С 16 лет мама ушла из дома и сошлась с американцем, это мой отец. У нее сестры-братья - они все староверы, а мама просто ушла с религии. Отец от нас ушел, когда мне было пять лет.      Они были алкоголики, наркотики принимали, сколько-то времени я жила у тетки, потом у дядьки, потом у дедушки. Какое-то время мама в тюрьме была.        Я с теткой больше общалась, с ёными ребятишками, у них было 11 детей, и я с ними очень близка была, я летом там у них часто гостила. Моя самая лучшая подруга тоже старовер была.

       Они меня все учили по-староверчески. Учили, как молиться. Когда мне было 13 лет, они отправили троих своих детей туда, в Сибирь, в монастыри. А мне говорили, чтобы в гости к ним туда уехать.     Я как-то во внимание это не брала, потому что я не хотела туда. Думала, что я за христианина хочу замуж выйти. Для этого мне надо было креститься.     Еще когда я на оглашении перед крещением была, тетка мне паспорт сделала - втайне, мне она ничего не сказала. Она уже планировала меня в Россию отправить, в монастыри, но мне не говорила.       Вот я крестилась и потом, недолго после крещения... только две недели прошло, 10 мая 2000 года, тетка мне сказала, что ты завтра поедешь в монастырь.

       Нас встретили хорошо, они там как бы... они добрые люди, но у них понятия разные, от мира очень разные. У них такое понятие было, что мы должны жить противоположно мира.      Чтобы не погибнуть, у них такая вера строгая, религия такая строгая-строгая, они считают, что чем больше пострадаешь, тем больше получишь на том свете. Они считали, что если оттуда выйдешь, то ты погибнешь. Что ты должен там жить и там помереть.     И я застряла там. Потом, через четыре года, у меня паспорт сожгли. Сказали, останешься тут на всю жизнь. Меня там не били, просто заставляли так жить строго, как они живут.     Все время у нас посты были, каждый понедельник-среду-пятницу, потом посты перед Пасхой, перед Рождеством. Мяса мы вообще не ели. Еда два раза в день только обед и ужин - и все, больше не разрешали нам есть.      Готовили в кухне, приходишь туда и ешь, что сготовили. Все из общих чашек ели. Великим постом еще строже было, первую неделю вареное ничего нельзя было, только так, маленько, морковка да свекла, и один раз в день.

       Все там руками делали. У нас коней не было, мы тяпкой все пашни перекапывали. Мы так далеко жили, у нас магазинов там не было, мы все выращивали сами.     Работа была очень трудная все время: готовить, пилить, колоть, возить. На нартах возили все сами, у нас первые года коней не было, мы перекапывали пашню вручную.     Потом у нас плуг появился, но мы его сами тянули. А потом, последние года, когда у нас конь уже был, то конь пашню перепахивал. Но мы нарты сами тянули, возили дрова.     У нас земля там очень плохая была, как глина, то мы ходили на речку, находили мягкую землю, ее копали в мешки, привозили домой. Потом еще сжигали землю, все перемешивали.      Дома у нас были из бревен строенные, топором рубили углы. Мы жили там с четверых до десяти человек в одном доме. Я за 15 лет ни разу оттуда не выезжала, меня не пускали. А потом я сбежала.

       Через четыре года я привыкла маленько, я прижилась, можно сказать, ко всему этому. Они мне еще сговорили, что... на будущее у тебя хорошая жизнь будет.      Они каждый день это все повторяли, говорили, говорили, говорили, что это нельзя, это нехорошо, погибнешь. Надо вот так вот, на том свете царство небесное получишь. Они мне постоянно-постоянно-постоянно это все говорили. И я как бы все еще в Бога верю, но это очень жестоко так, как они жили.      Мне было обидно, прискорбно, что у меня паспорт сожгли, но я как бы думала... Я в то время еще астмой заболела, и они мне все говорили, что скоро помрешь и царство небесное получишь. Потом все эти года, вот 11 лет я болела, и никак не могла помереть.     Чем дальше, тем я больше болела, последние два года сильно болела. Последнюю весну, в 2015 году, я даже не могла сама свои волосы расчесывать. У меня до того силы не было.     Я просто отчаивалась. Я не помираю, я не живу, не могу жить, это я в полной депрессии была. Потому что это годами. Я болела столько лет.       И они мне не разрешали лечиться. Сначала маленько разрешали, а потом говорили, что тебе это Бог послал, это твой крест. Ты просто должна терпеть и ты не должна лечиться.

Подробнее: https://zona.media/article/2017/08/03/old-believers

Русские Староверы из штата Орегон.

oper-1974.livejournal.com

Фотопутешествие в поселения старообрядческих общин Сибири | STAROVE.RU

В Красноярском крае прошли ставшие уже традиционными Дни русской духовной культуры. В Красноярске и Дивногорске проходили циклы лекций по истории и культуре древлеправославного христианства, где желающие могли пополнить запас знаний об историческом наследии исконной, дораскольной Руси.

В частности, для преподавателей предмета «Основы религиозных культур и светской этики» прошел лекторий Елены Юхименко. Ну, а многие красноярцы ждали выступления хора певчих старообрядческих приходов Сибири под управлением Александра Николаевича Емельянова.

Это выступление состоялось в здании красноярского органного зала 2 октября. А прежде многие желающие смогли посетить даже молебен на месте строительства старообрядческого храма во имя Владимирской иконы Пресвятыя Богородицы. Он сейчас в стадии строительства, и, с Божьей помощью, через год тут уже могут начать молиться христиане Красноярска.

Красноярцы давно полюбили эти Дни русской духовной культуры. Ведь тут можно не только насладиться древнерусским духовным пением, но и приобщиться самому, посетив практикум знаменного (крюкового) пения, проводимый специалистами-клирошанами старообрядческих общин Алтайского края, Новосибирской, Томской и Кемеровской областей.

В этом году мероприятия посетили аж два сибирских старообрядческих епископа — епископ Новосибирский и всея Сибири Силуян (Килин), давно знакомый красноярцам, и епископ воссозданной два года назад Томской старообрядческой епархии Григорий (Коробейников).

Ну, а 4 октября состоялся концерт русского духовного песнопения в селе Каратузском, что на юге края.

Этот район, как и другие южные территории Красноярского края, примечателен тем, что в предгорьях Саян с давних времен селились гонимые по всей России древлеправославные христиане.

Само село Каратузское возникло сначала как казачий пограничный форпост Шадатский, защищавший Русские земли Сибири от агрессивных кочевых соседей с юга — «китайских мунгалов и соютов» (монголов и соётов, как в старину называли тувинцев) — традиционно промышлявших разбоями и угоном скота.

Из Шадатского караула выросла казачья станица Каратузская, стоявшая на плодородных землях, богатых черноземом.

Очень скоро и Каратуз, и окрестные земли были заселены крестьянами, значительную часть из которых составляли уходящие от гонений древеправославные христиане, отказывающиеся принять новины и изменить вере Христовой. И как ни боролась господствующая церковь с «раскольниками», шансов у нее не было. 

Сейчас Каратузское — районный центр. Увы, но в старинном селе, чья история насчитывает не меньше 250 лет, практически не осталось исторических зданий.

Только разве что Петро-Павловская церковь, заложенная в середине XIX века… Каратуз — довольно современное и вовсе не депрессивное село. Тут есть даже сохранившийся еще с советских времен стадион «Колос» с полем для футбола, мини-футбола, хоккейной коробкой, беговой дорожкой.

И тут, как всегда и во всем в последние двадцать почти лет, как и везде в нашей стране, никуда без национального лидера.

Принимающая сторона составила для гостей культурно-познавательную программу так, чтобы за несколько часов познакомить их с историей и достопримечательностями района, не утомив при этом перед предстоящим вечерним выступлением.

Первым пунктом экскурсии по району был источник, пользующийся у местного населения славой целебного и овеянный разными легендами, расположенный в тайге близ деревни Верхний Кужебар.

Администрация выделила для поездки желтый school bus и уазик-«таблетку».

Впрочем, примерно полтора километра до самого источника пришлось идти пешком, ибо по размытой дождем дороге школьный пазик проехать не смог бы. 

Этот источник, расположенный в нескольких километрах от Верхнего Кужебара, пользуется в народе славой не просто целебного, но и «святого».

Вокруг него существует множество легенд, связанных с Тихвинской иконой Пресвятыя Богородицы. По одной из легенд, рассказанной Владиславом (работником районной администрации, отвечающим за работу с молодежью, — он сопровождал нас к источнику), родник был открыт старателем, шедшим домой в Верхний Кужебар. Он увидел икону, поднял ее, а из-под нее забил родник.

Старатель напился воды, и с него как рукой сняло усталость. Он забрал икону и, принеся ее домой, спрятал в сундуке. Как-то он рассказал приятелям о находке и повел их показать образ.

Но иконы в сундуке не оказалось. Тогда осмеянный друзьями старатель вернулся на то самое место, где и оказался исчезнувший образ Богородицы. С того-де времени родник и почитается святым. 

Другая легенда была рассказана учителем истории верхнекужебарской школы, а по совместительству и местным поэтом Алексеем Моршнёвым.

Вообще, Алексей Михайлович Моршнёв — истинный патриот своей малой родины. Он не просто любит — он обожает историю своего села и, кажется, знает о ней все. По крайней мере — все, что можно было узнать.

«Каратузская земля буквально пропитана кровью, — рассказывал нам Алексей Михайлович. — Особенно много пролилось ее, когда на Амыле нашли золото. Кто только не устремился в нашу тайгу. Пассионарии в погоне за богатством не останавливались ни перед чем. Вот, вверх по течению, к примеру, есть место, называемое Разбойным. То ли от того, что там бьются лодки, не то от бывшего там множества разбоя». 

С одним из таких случаев и связан рассказ Моршнёва о появлении источника.

Некий местный житель плыл по реке на лодке, сплавляясь с верховьев Амыла. С берега его окликнула семья, попросившая сплавить их до Тубы. Мужчина посадил их в лодку, но больше эту семью никто не видел. Тогда многие старатели пропадали в тайге — кто став жертвой разъяренного медведя, а кто пав от руки лихого человека, позарившегося на добытое золото.

Вот и этот местный житель, чьего имени история не сохранила, убил мужчину и женщину, утопив их тела в Амыле. Он забрал все золото, намытое своими жертвами, но воспользоваться им так и не смог — совесть замучила его. Он исповедался священнику, который велел ему отдать половину награбленного на нужды церкви, а оставшееся раздать неимущим. Разбойник так и поступил, а потом ушел в лес и в молитве оплакивал свое преступление перед Тихвинской иконой Богородицы. И на месте его молитвы забил этот самый источник.

Так это было или иначе, но табличка у источника гласит, что он был обнаружен в 1908 году и с того времени почитаем местными жителями. Сейчас слава о нем идет далеко за границы Каратузского района. Омыться в купели, построенной энтузиастами, напиться из оборудованного ими же колодца водой приезжают сюда даже иностранцы. С какой гордостью нам рассказывали, что «даже в Израиле знают про наш источник!».

Ну, а после посещения источника гостям показали и местный музей, оборудованный в кабинете истории Верхнекужебарской средней школы имени Виктора Астафьева.

Александр Михайлович признался, что не до конца верил в успех идеи создания музея села в школе. Но было видно, как любит он детище свое и своих воспитанников.

Оказавшись в окрестностях этого села, просто преступно не посетить школу, не подняться на второй этаж, не зайти в кабинет истории и не увидеть музея. 

Нет, вовсе не уникальностью экспонатов он примечателен. А той атмосферой, которой коснется гость.

«Тут русский дух, тут Русью пахнет!» — так и хочется сказать вслед за поэтом, пообщавшись с энтузиастами-краеведами.

Но и наш интерес оказался вовсе не формальным отношением гостя к принимающим его хозяевам. Нам всем было очень интересно все, о чем говорил или что показывал Александр Моршнёв.

Староверов в Верхнем Кужебаре было немного, в основном тут жили никониане. Да и как было христианам ужиться среди разбоя и великого множества шинков, открытых по всему селу.

Известно, что старообрядцы не злоупотребляют алкоголем, а разбой и вовсе чужд им. Потому по мере развития Верхнего Кужебара, превращения его в старательский центр всей округи, древлеправославные христиане покинули село, переехав в другие таежные деревни, где не было ни миссионеров от господствующей церкви, ни кабаков, а лихие люди обходили кержацкие места вовсе стороной. Вот и в школьном музее не нашлось христианских раритетов. Увы.

Искренне, от всей души поблагодарив Александра Михайловича, гости покинули Верхний Кужебар. Следующей остановкой был берег Амыла.

Мирно текущая с Саянских гор река Амыл — основная водная артерия Каратузского района.

Богатая рыбой, с чистейшей водой, она, соединяясь с бегущим в соседнем Курагинском районе Казыром, образует реку Туба — крупнейший после Абакана приток Енисея в его южной части. Забавно, но даже в начале октября вода была такая, что некоторые из гостей-староверов не выдержали и бросились в воду. 

Нужно ли говорить, что сопровождающие были немного в шоке? Амыл, конечно, на Казыр, что знаменит своей ледяной и кристально чистой водой, но все же октябрь месяц. Хотя что будет христианам от такой забавы? 

Вряд ли эта поездка прошла бы так увлекательно, не поучаствуй в организации ее заместитель главы Каратузского района Андрей Алексеевич Савин. Огромная ему благодарность от всех участников этой поездки.

Отобедав в кафе «Багира», гости посетили районный краеведческий музей, расположенный в бывшем здании школы при Храме Петра и Павла, единственной церкви села, вокруг которой за последние полтора-два года гремит немало скандалов. Но тут о них говорить не стоит.

Говоря откровенно, краеведческий музей мало впечатлил лично меня. Да, тут представлены экспонаты даже из легендарного Бурундатского скита. Замечательная девушка Надя провела прекрасную экскурсию, рассказывая о районе, о его истории так, как может говорить только любящий эту землю человек.

Я не скажу, конечно, что меня разочаровали экспонаты этого музея. Но все-таки я надеялся увидеть больше раритетов, связанных с христианами и Гражданской войной. В Южной Сибири братоубийственная война длилась до 1924 года, когда в Ачинском уезде был убит Иван Соловьев.

Тогда же из Минусинского уезда ушли в Урянхайский край и дальше через Монголию в Манчжурию последние белые партизаны, в отряды которых входили как енисейские казаки, так и крестьяне, староверы, минусинские мещане, солдаты и офицеры русской императорской армии, бывшие студенты и гимназисты. В общем, искренние в своих помыслах русские люди, не изменившие России и не принявшие советской власти.

А среди оставшихся был, в частности, и мой прадед-беспоповец Тимофей Степанович, который ни единого дня не проработал на советскую власть, не состоял во всяких там колхозах, не заплатил ни единой копейки налога в бюджет советского государства, со всеми основаниями считая советскую власть антихристовой. И, насколько я понимаю, боролся он против нее как мог и после окончания Гражданской войны.

А в шесть часов начался вечер духовных песнопений для нескольких десятков каратузцев, пришедших на концерт. Это было первое такое мероприятие в районе.

Тут привыкли к выступлениям всевозможных протестантов, в основном харизматов-пятидесятников, дивящих селян припадками, сопровождающимися «говорением на разных языках».

Потому к приезду христианского хора певчих отнеслись с настороженностью и недоверием. Именно этим организаторы объясняли небольшое количество зрителей. Но к этому певчие были готовы. Для них не играет большой роли — выступать ли перед пятью десятками или перед тремя сотнями слушателем. Исполнители несли Слово Божие.

Когда исполняли духовный стих «Младенец», многие из зрителей заплакали. И действительно, сложно сдержать эмоции, слыша те слова, то исполнение. Клирошане выложились, как и всегда.

И поныне можно услышать и прочитать множество слов клеветы в адрес древлеправославных христиан. А для того, чтобы люди могли сами убедиться во лживости всевозможных клевретов от господствующей церкви, повторяющих всё ту же ложь из «Розыска» Дмитрия Туптало, и нужны такие встречи. Чтобы люди могли посмотреть в глаза христианам, задать им вопросы, послушать духовное пение.

А каждое выступление сопровождается и небольшими рассказами. Александр Емельянов, например, всегда делает короткий экскурс в историю знаменного пения.

Зачастую зрителям показываются небольшие документальные фильмы об истории Церкви Христовой на Руси, и не только о периоде ее становления или о гонениях на христиан после раскола, но и буднях сего дня. Иногда же зрителям везет особо и, как и в этот раз, они могут услышать и слово наших архиереев. 

Епископ Новосибирский и всея Сибири Силуян (Килин). От ведущих вечера зрители узнали, что владыка уже более 50 лет служит в качестве иерея, из которых двадцать пять уже епископом.

Он первый епископ вновь восстановленной в 1992 году Сибирской епархии. Владыка поговорил с жителями Каратуза о насущных духовных вопросах, причем так легко и непринужденно, как он может.

А после него выступил и владыка Григорий, епископ Томский. Томская епархия была воссоздана в 2015 году. В нее вошли Томская и Кемеровская области, Республики Хакасия и Тува и Красноярский край.

Когда, предваряя выступление епископа Григория, Наталья Николаевна Винник сообщила, что у владыки десять детей, в зале раздались дружные аплодисменты. 

Владыка рассказал, что наша епархия выносит на Освященный Собор в этом году вопрос переименования Томской епархии в Томско-Енисейскую. Поведал о жизни нашей епархии. В частности, рассказал, как после одного из таких вот выступлений хора певчих сибирских приходов в Новокузнецке к Церкви Христовой присоединился из беспоповства человек, построивший красивейший деревянный храм, в котором служит отец Игорь Мыльников.

Наталья Винник, председатель Союза духовного возрождения Отечества, без которой всех этих Дней русской духовной культуры просто бы не было, вручила Александру Николаевичу Емельянову, головщику из Новосибирска, благодарственное письмо от начальника управления общественных связей губернатора Красноярского края «за большой вклад в сохранение древнерусской музыкальной культуры, традиционного уклада жизни русского населения Сибири и многолетнее плодотворное сотрудничество в рамках проекта Дни русской духовной культуры в Красноярском крае».

По окончании вечера к христианам подходили местные жители, делились своими впечатлениями от услышанного и увиденного, звали на следующие выступления…

Утром пятого октября, на обратном пути, мы не смогли удержаться и не заехать в картинную галерею села Таскино. Некогда, появившись около середины XIX века, село Таскино было населено староверами трех согласий — поморцами (от которых по сей день часть села носит название Поморцы), беглопоповцами, ставшими позднее «австрийцами», да часовенными. Поморцев было большинство. Был у них в Таскино и свой храм.

Встречала путешественников Ираида Кирилловна Космынина. Удивительный человек, чьими трудами живет галерея, которой просто не может быть в селе с шестьюстами человек населения!

В галерее представлены работы местных мастеров, и это удивительно!

Как, скажите, небольшое село может дать миру столько талантов, как село Таскино? Четверо художников довольно высокого уровня, и это в селе, не насчитывающем и тысячи человек.

В основном на картинах в таскинской галерее портреты жителей Таскино и окрестных деревень — Таятов, Курят и других.

Но как эти портреты выполнены! Эта галерея — еще одна достопримечательность, мимо которой никак нельзя проехать, оказавшись в Каратузском районе Красноярского края.

«У нас лучшее в мире село!» — говорит Ираида Кирилловна. Она очень интересный человек. Мать ее была поморского согласия, отец белокриницкий («австрийской церкви», как говорили тут). Не была ни октябренком, ни пионером, не состояла в комсомоле. «Я нашла, как отговориться от вступления в комсомол, — рассказывает Ираида Кирилловна. — Я всегда была активной общественницей, и меня донимали с этим комсомолом. А я им отвечала, что, мол, еще не считаю себя достойной строительницей коммунизма. Так в итоге от меня и отстали». 

Очень рад знакомству с этим светлым и увлеченным человеком. Обязательно приеду в Таскино, но уже с целью дальнейшей поездки по староверческим селам района — Таятам, Курятам и другим.

Что еще стало понятным… Каратузский район по югу Красноярского края всегда стабильно был первым по производительности труда в сельском хозяйстве.

По всему краю — стабильно четвертым. Район, населенный такими людьми, как Александр Михайлович Моршнёв, Ираида Кирилловна Космынина, фермер и начальник ДРСУ Николай Васильевич Димитров, как другие встреченные нами в этой короткой поездке каратузцы и верхнекужебарцы, таскинцы и курятцы, искренне и всей душой любящие свою землю, свои села, свою малую родину, всем сердцем привязанные к ним, — такой район не может стать депрессивным, нищим, впасть в разруху.

Эти люди — вот настоящие патриоты земли Русской. Именно это и есть патриотизм. 

К сожалению, все путешествия заканчиваются, наступает время возвращения домой. Но остаются воспоминания, запечатленные не только в памяти, но и в фотоархиве. Остаются и знакомства с новыми интересными людьми, новыми историями.

Некоторыми воспоминаниями хочется поделить и с другими. Быть может, кто-то посмотрит фото, подумает, да и не полетит в Турцию, Египет или Таиланд, а соберется прилететь в Южную Сибирь, где неповторимый и для многих новый мир.

Организаторами Дней русской культуры выступают как официальные органы власти (управление общественных связей губернатора края, министерства культуры и образования края, главное управление культуры администрации Красноярска, администрация Каратузского района), так и краевая общественная организация «Союз духовного возрождения Отечества», а также старообрядческая община города Красноярска. 

starove.ru

Воронежская О. Староверы из Мариновки (Красноярский край) - Взгляд со стороны - Староверы сегодня - Тематический каталог

Года два назад в деревне Мариновка, что в Ирбейском районе, поселилось несколько староверческих семей. На тот момент затерянная в тайге старая деревушка в нынешние времена попала в разряд вымирающих. Школы там не было, а женихам уж под 70 лет - живут, вернее, доживают свой век в Мариновке одни старики да старушки. Безлюдье, отдаленность от шумных трасс и таежная глухомань привлекли староверов.

Приехали они сюда из Енисейского и, в основном, из Курагинского района, где до образования общины Виссариона жили без проблем. Но чем дальше, тем невыносимее становилось соседство с "антихристом", как называют они новоявленного мессию. Решили сорваться с обжитого места и пуститься в другие края, благо вся Сибирь в их распоряжении, и много еще в ней нехоженых троп.

***

Цивилизация не для этих людей. Они предпочитают дожидаться "конца света" в забытом другими, отшельническом месте, где никому ничем не обязаны, и где никто от них ничего не требует. Покой важнее благ, придуманных социумом. И вера, подлинная, генетически передаваемая из поколения в поколения, превыше, ценнее... Однако совершенно обойтись без общества "доникониановские" христиане уже не могут - продукты питания, такие, как крупы, мука, соль, сахар, им приходится покупать. Естественно, за деньги. Поэтому и работать на предприятиях и в организациях староверам приходилось. В Мариновке они организовали свой промысел - таежный. Все охотники. Занимаются сбором лесных даров. Для собственных нужд разводят домашнее подворье.

Старообрядец Борисов Михаил Иудович окончил восемь классов. Детей его теперь учит жена.

Но доход приносит плотницкое мастерство - мужики делают срубы бань, небольших избушек, которые пользуются спросом у ирбейцев и жителей округи. За этим сюда приезжают мирские люди. На вырубку делянок у староверческой общины есть соответствующее разрешение. И вообще, они живут в ладу с законом: паспорта, прописки - все имеется. Однако от пенсий и детских пособий отказываются, мотивируя тем, что человек сам должен заботиться и о малых, и о старых.

***

Позапрошлым летом мне довелось встретиться с одной семьей из мариновской староверческой общины. 70-летний бондарь, как должное, принимал выпавшую на его долю заботу о своей состарившейся больной жене, ослепшей и лежачей. В 70 он по-прежнему бондарил, садил огород, заготавливал дрова. Во всем ему помогали и во всем его слушались сыновья, невестки, внуки. В нынешний приезд в Мариновку я поинтересовалась делами старика-старовера. Ответили, что он из Ильинопосадского перебрался в Мариновку, поближе к своим. Жена умерла, а он - в вечных делах и заботах. И в молитве, земных поклонах Богу - такова жизнь.

В Мариновке я оказалась в посленовогоднее и построждественское по христианскому календарю время.

Невольно спросила, как отмечали праздники? Рождество и для староверов святой день, пояснили. А вот мирской Новый год для них будний день, поскольку летоисчисление старообрядцы ведут не от Рождества Христова, а от сотворения мира.

Староверческий Новый год - в сентябре...

***

Зима в Мариновке снежная, морозная. Вот и в командировочный день валил снег, небо затянули тучи, ветерок пощипывал щеки. Подъехали к дому местной учительницы, из староверов она. Во дворе залаяли собаки. С дороги вернулся к дому хозяин, ведущий под узду серого коня - гости к нему, чай. Учительницы Марины Александровны в селе не было, она поехала в Енисейск к родителям, чтобы зубы вылечить. Поэтому школа пустовала. Но школу согласился показать ее муж - Борисов Михаил Иудович. "Как с отчеством таким живется?" - спросила высокого красивого мужчину с густой русой бородой. Ничего, говорит, обыкновенное имя, как и любое другое, отец с ним всю жизнь прожил.

Времянка Степана Алексеева. "Двухколесник" - ребячий. Ребят у Степана восемь. Все при нем.

Бревенчатое одноэтажное здание в Мариновке появилось недавно, с приходом в село староверов. Семьи молодые, многодетные. Вот и решили срубить важное для жизни общины заведение. Своими силами, никого не прося о помощи, не требуя ни за что оплаты, поставили добротный пятистенок.

Внутри немазаные бревна щедро побелены известью. Доска, несколько парт да полка с книгами. На стене - детские рисунки, грамота районо за хорошую подготовку к отопительному сезону. Отопление здесь печное, дровами.

Есть специальный человек, который отвечает за температуру в помещении. Но поскольку дети еще не приступили к занятиям после зимних каникул, в школе, как на улице - минус 20.

Школа начальная. Дети здесь разных возрастов, но, в основном, малыши, девять человек. Других ребятишек, кроме староверческих, в школе нет, как нет и во всей Мариновке.

Учительницу тоже из своих взяли. Марина Александровна закончила среднюю школу. Училась хорошо, поэтому местные власти дали ей "добро" на преподавание. Без грамоты нынче никуда. Староверы-родители это прекрасно понимают, потому и трудились на постройке школы, потому и содержат ее, как свой родной дом. У самих Борисовых, женившихся в 1991 году, четверо ребятишек: трое сыновей и дочь. Однако отец их не хотел бы, чтобы дети потом поступили на учебу в город - много там плохого и ненужного им, согласно старообрядческим представлениям. А главное, человек жить должен своим трудом, тем, что дает природа, в гармонии с которой он существует.

***

Степан Алексеев (отчество записала неразборчиво, потому извиняюсь за такое представление еще одного героя повествования), в свое время закончил три класса. Для жизни ему этого хватило, к тому же смог освоить различную технику: катер, "КамАЗ", трактор. Надеется, что начального образования будет достаточно и его восьмерым детям, старшему из которых двадцать, младшему нет и года.

Старовер Алексеев - один из уважаемых и авторитетных среди мариновских староверов. Человек разговорчивый и в вопросах веры принципиальный, он, как и все старообрядцы, недоверчив к новым людям, особенно любопытствующим, типа корреспондентов, посещающих Мариновку с завидной регулярностью. Староверов в СМИ называли не иначе, как возродившими деревню. И как факт оживления сельской глубинки, называли строительство школы. А вот церкви в Мариновке нет. Мариновские староверы - беспоповцы: нет священника - нет и церкви, решили еще их деды-прадеды.

Мариновка даже сейчас напоминает опустошенное селение.

Покосившиеся пустые дома встречаются на каждом шагу - семей староверов меньше, чем брошенных крыш. Новостроек немного - школа, большой дом какого-то приезжего горожанина, еще недостроенный, времянка многодетного семейства Алексеевых. Другие староверческие семьи, в основном, заселили пустовавшие деревенские дома. Алексеев решил строиться дальше: этим летом вырастет просторный дом для его семейства. Рядом с Алексеевской времянкой под навесом разместилась столярка, лежат доски, бревна. Перед усадьбой стоит "КамАЗ" - факт расплаты за предыдущую работу в речном флоте на Енисее. Там попал под сокращение.

Так оказался в Ирбейском районе. До этого сменил почти десять мест жительства. Он, как и все старообрядцы, надеется, что здесь, наконец-то, обрел постоянное пристанище.

Степан Алексеев поддался на просьбу непрошеных гостей и пригласил нас в дом - на улице разговаривать как-то неуютно, холодно. В доме тесновато, ничего лишнего.

Бросился в глаза новенький холодильник, рубленый стол с табуретками - добротная мебель. Одна большая комната разделена шторами и шифоньером, огораживающим кухню. Пол устлан домоткаными дорожками. На столе полная миска ароматных сдобных булочек нагоняла аппетит. Но угощение попросить постеснялась, а хозяева потчевать не собирались.

Жена, в повязанном на затылке ситцевом платке, при виде гостей смутилась, приветливо улыбнулась и, опустив глаза, с младенцем на руках прошла в невидимую посторонним часть комнаты. Любопытные ребятишки, розовощекие, опрятные, с интересом глазели на гостей, но не лезли с вопросами и отцову беседу не перебивали. На столе у окна они чем-то занимались - рисованием или письмом. Телевизора нет принципиально - лишнее это, ничему хорошему он не научит.

Для Алексеева и всех староверов главное, чтоб дети были сыты, одеты и понимали, что в жизни нужно много работать и молиться. А вера прививается личным примером, еще объяснениями взрослых. У ребенка, в общем, остается выбор, этого права у человека никто не отнимал, добавил Степан Алексеев.

***

Дед Алексеева - из тувинских староверов. Воевал в Великую Отечественную. Но всегда оставался верен вере своих дедов и отцов. Алексеев и мариновская община причисляют себя к часовенным - у них нет священника. Говорят, после Сергия Радонежского священство не было передано, и после раскола староверы остались, как "стадо без пастуха". Поэтому сейчас в среде староверов существуют разногласия, тянущиеся несколько веков. Церковники не хотят признавать часовенников, часовенники скептически относятся к "дырникам" и другим радикальным староверческим толкам.

Это - история из действительности. "Мешаться" староверы не хотят, как и устраивать "драки" по поводу правоты веры - у каждого она своя. Все строго следуют книгам, которыми вера их поддерживается и передается из поколения в поколение. В каждой староверческой книге говорится о том, что любое привнесение извне в святое писание грозит анафемой тому, кто это сделал. Поэтому книги только "свои", передающиеся с тех далеких раскольнических времен от отца к сыну.

Иконы - тоже проверенные веками, намоленные. На них глядя, мариновские староверы молятся, отбивая земные поклоны по утрам и вечерам. Иногда для этого собираются вместе.

Вместе собираются и для решения каких-то вопросов бытоустройства, хозяйственной деятельности. В государство староверы проникают настолько, насколько нуждаются в нем, не больше. Паспорта, например, есть у всех, справки на рубку леса. Политикой не интересуются, в ее подробные хитросплетения не вдаются. Говорят, что там сплошной обман. Еще дед Алексеева, когда внуку семь лет было, говаривал, придут, мол, времена, когда всех будут заставлять молиться. Пока не заставляют, но это будет, говорит Степан Алексеев. Случится это тогда, когда "непросвещенный народ за Бога примет антихриста и посадит его на престол". Просвещать народ надо, заключает Алексеев, чтоб знал, какая опасность его подстерегает...

***

Сегодня староверы могут вздохнуть с облегчением: наконец-то их оставили в покое. Но годы изгнаний и репрессий, а также быстротечно изменяющийся мир не могли не наложить отпечаток на бытие староверческое. Есть среди них и приближенные к цивилизации: обосновались в городе, работают, учатся в институтах, смотрят телевизор. Но есть и такие, кто до сих пор живет вдали от мира, в скитах.

Специалисты, оценивая положение староверческих поселений Сибири, говорят, что сегодня существует порядка 50 старообрядческих общин различного толка, причем четыре пятых из них - беспоповцы. Официально зарегистрированы не более пяти процентов.

Как пояснили в управлении по делам национальностей, религий и общественных организаций краевой администрации, в Красноярском крае нет специальной программы в отношении старообрядцев. Этому есть несколько причин. Во-первых, эта категория граждан "беспроблемная". Во-вторых, несмотря на то, что они живут в депрессивных районах, где экономически им все сложнее и сложнее выживать, староверы не жалуются и помощи не просят. С другой стороны, ученые могли бы заняться старообрядческими общинами, как сохранившими русскую этническую культуру, своеобразие вероисповедания.

Но интереса в исследовании из-за разбросанности общин и из-за отсутствия финансируемой программы почти не возникает.

Мариновских староверов я спросила о том, общаются ли они с красноярской староверческой общиной. Нет, потому что в Красноярске - церковники, поповцы. Не к чему смешиваться, мол. У общины староверов в городе Красноярске проблема возрастная - почти нет притока молодежи, а в самой общине - старики. Молодежь все больше поддается благам, предлагаемым обществом... Церковь городским староверам, под которую выделено место и проект которой утвержден, строить не на что - такое длится уже несколько лет. И мариновские староверы, как, впрочем, и большинство других, в этом деле не помощники. И больнее от того, что каждая из староверческих общин, верой и правдой следуя букве старых писаний, бьется в одиночестве, как стебелек от разодранного на части веника...

Ольга ВОРОНЕЖСКАЯ

"Сегодняшняя газета"