Осенью 1941 года председатель колхоза отправил восемнадцатилетнюю Зиву в море, чтобы она заменила призванного на фронт рыбака. Такова была производственная необходимость. Никто тогда не знал, как долго протянется война. Рыбы было много, а хлеба очень мало. И еще холод, шторма, болезни. Отступать и тут было нельзя. Домой девушка вернулась только в декабре 1945 года. Сегодня Зива Иксановна Аманжулова – старейшая жительница села Долгино Красноярского района.

Те, кто рыбачил тогда вместе с ней в море, уже отошли в мир иной. Она рассказывает о том, как жили и работали колхозные ловцы, оказавшиеся волей судьбы в море.

- Когда председатель колхоза Сабиргали Мукушев пришел к нам домой и сказал, чтобы я была готова к утру следующего дня ехать к морским рыбакам, мать Жаныл первым делом спросила: на какой срок отправляет он дочь? Она знала о трудных условиях жизни там, даже попросила руководителя оставить меня дома рыбачкой речного лова. Ее можно было понять, я ведь была старшая из ее семерых детей, и моя поддержка была бы очень кстати. Председатель ответил неопределенно: мол, потом посмотрим. Итак, я оказалась в колонии Авангард. Так назвали нашу стоянку – рыбацкий временный поселок на острове ниже по реке Бушме, в районе Белинского банка. Жилье там – землянки. Наш колхоз представляла одна бригада, состоящая из четырех звеньев. Всего около 50 человек. Там же находились ловцы из других хозяйств. Однако в этих землянках мы оставались непродолжительное время, чтобы сменить орудия лова в определенные путинные периоды: весной и летом работали ставными неводами, осенью – распорами, зимой – сетями. Так круглый год. Нередко бригадир Джумагазы Султамуратов нас перераспределял по звеньям.

В теплое время года, конечно, было проще работать. Я не говорю об усталости, к ней привыкаешь довольно быстро, а об особенностях труда при определенных погодных условиях. Правда, летом часто поднимались штормовые ветры, заставлявшие даже прекращать лов, теряли снасти, но все же при некоторых навыках можно предугадать погоду и не подвергать себя опасности. Зимой промысел вели по льду. В те годы уже в ноябре вставали все реки, протоки и мелководная часть Каспия. И мы, перевооружившись, на санях, запряженных лошадьми, отправлялись на морские просторы. Обычно ездили по десять человек на двух санях. Жили в так называемых тагарках, остовы которых делали из жердей и накрывали их обычным парусом, а на лед кидали сено. Кстати, эта подстилка служила и кормом для животных. Через каждые три-четыре дня меняли стоянку. За рыбой приезжали приемщики, а иногда мы сами возили, чтобы попутно пополнить запасы продуктов и сена. С каждым днем лед крепчал, бить лунки и майны становилось еще труднее, но деваться некуда, работали в поте лица.

Ко всему привыкаешь, но когда происходит излом льда, делается страшно: вокруг образуются лопины, которые быстро расширяются, и начинается передвижка льдин. Некоторые люди в такой ситуации даже погибали. Помощи ждать неоткуда: ледоколы в середине зимы не могли пробиться, а вертолетов тогда не было. Низкий уровень технической оснащенности не позволял тогда синоптикам предсказывать подобные явления. Но была все же народная примета - определять приближение беды по поведению лошадей. Животные заранее начинали проявлять беспокойство. Тогда приходилось быстренько оставлять стоянку. Если все же появлялись трещины, то тогда становилось не до пожитков и уловов. Все бросали и убегали. Не всегда успевали добраться до безопасного места, ведь промышляли-то в десятках километров от материка. И тогда оставалось единственное: отпускать поводья и дать животному волю, а самим крепко держаться за поручни саней и молиться Всевышнему. Лошадь находила дорогу на базу.

Осенью обычно ловили рыбу на мелководьях Каспия, на глубине ставили сети. Ходили на реюшках под парусом, по три человека в лодке, обрабатывали по 60 сетей. Распорядок был такой: вечером ставили орудия и там же оставались на короткий отдых, в два-три часа ночи приступали к их съему, чтобы с рассветом сдать улов. Затем отходили к ближайшему каравану (такие же реюшки причаливались друг к другу и образовывали стоянку) и занимались чисткой и ремонтом снастей, бытовыми вопросами. Замечу, эта работа физически трудная: во время съема сетей держишь лодку шестом, одновременно вытаскиваешь рыбу из ячей. В это время суток поднимается ветер. А из трех человек экипажа реюшки, как правило, две женщины. А бывало и похуже. Однажды нас застал нагонный ветер, который усиливался с каждой минутой. Я тогда работала с Кадыром Кодановым и его сыном пареньком Садыхом. Успели-таки снять порядок – ветер превратился в шторм. Дядя Кадыр здорово испугался, особенно за наши молодые жизни. Он кричал, что нам делать, если перевернется лодка. В общем, нас отнесло далеко от места промысла. К счастью, не в море, так как ветер был с юго-востока. Но страшное началось через день-два: понизилась температура воздуха и по морю началась передвижка перволедья, очень опасное явление. Такой лед лодку перережет с ходу, не говоря уж о человеке.

Нас перебросило в район острова Жесткий. По соседству оказались еще две лодки из другого колхоза. И тогда старшие решают бить бугор. Это означало одну лодку поднять так, чтобы на нее полезли гонимые ветром льдины, а две установить с подветренной стороны. Получалось затишье. Вот так жили 25 дней. Питались только рыбой. Когда встал лед, осмотрелись в округе: было много перебитых лодок, погибших людей. Потом в небе появился самолет на бреющем полете. Естественно, летчики определили наше местонахождение и раз в неделю бросали в мешке продукты. Однажды там нашли записку, в которой сообщалось, что завтра будет идти ледокол и нам надо выйти к нему. Так и сделали. Было подобрано много рыбаков, а высадили нас в поселке Лагань, оттуда на машине доставили в Астрахань. Условия жизни там были неважные. Если честно сказать, я не помню, сколько тогда зарабатывала. А ведь рыбы ловили много. Правда, ели ее вдоволь, но других продуктов было очень мало. Одевались все почти одинаково: на ногах поршни, набитые сеном и обтянутые портянкой. Были и бахилы, которые пропускали воду. Одежду в основном вязали сами. В этих условиях нередко случались болезни. Как-то появился тиф. Нас согнали во временный поселок Авангард и проводили профилактические мероприятия. Заболевших, умерших сразу увозили куда-то. Территория была оцеплена солдатами. Беда миновала нас.

О том, что победили врага, мы узнали быстро, ведь на шаландах, крупных рыбацких станах имелись радиоприемники, да и начальников, контролирующих ход промысла, тоже хватало. Многие из них были фронтовиками, они-то подробно рассказывали о войне. Однако наша надежда поехать домой после весенней путины не сбылась. От нас требовали одного – больше рыбы. Вернулись домой только в декабре 45-го. Все эти годы рядом со мной работали Мензия Телеубаева, Киният Сарсекенова, Махш Исмагулова и другие. Теперь нет никого из них в живых. Видимо, сказались тяжелые условия жизни в море. Мне, выходит, повезло.

…Зива Иксановна все эти годы проживает в селе Долгино. В 1947 году вышла замуж за фронтовика Кисима Аманжулова. Вместе они подняли шестерых детей. Все эти годы, до выхода на пенсию, она проработала на колхозной ферме. Муж умер в 1981 году, прожив ровно 60 лет. Старая женщина пока обходится самостоятельно, но рядом с ней постоянно находится дочь Багилаш. Не забывают ее другие дети, внуки. Она рада гостям. “Хочется подольше пожить, - говорит собеседница, - порадоваться новой жизни. Ведь сегодня все есть, что душе угодно…”

Амиржан Истилеев.